Светлана Гусева - Сказочница

– Мне не нужно ваше сочувствие и ваши советы. Вечерами я работаю, а не то что вы подумали. Да, я развелась с мужем, и да, я все еще его люблю, а ваше мнение о мужчинах мне ни капельки не интересно!

Томагавк опешила. Короткая тонкая шея покрылась пятнами, завуч судорожно сжала руки и выпалила непривычно тонким, визгливым голосом:

– Что вы себе позволяете?!

Смена темы – уже достижение. Семейная жизнь Лары перестала ее интересовать.

– Я к вам со всей душой, неблагодарная девчонка, хотела подсказать, поделиться опытом! От всего сердца. Вы же учитель литературы – и такое хамство!

Вот и до профпригодности добрались. Не прошло и получаса.

– Моя квалификация вам известна, – Лара собрала остатки хладнокровия. – Если вы ставите мои преподавательские способности под сомнение…

– Да, и поставлю под сомнение! – завучиха отвернулась. – Вы отстранены от занятий до заседания дисциплинарной комиссии. Завтра вас заменит Марьянова. Можете быть свободны и плакаться по поводу своей великой любви сколько влезет. Только не в моей школе!

Хлопнула классная дверь. Лара осталась одна и наконец-то смогла дать волю слезам.

Конфликт отцов и детей, все как по-писаному.

Через несколько минут она уже брела к метро «Балтийская», старательно обходя разбросанные по тротуару пуговицы. Оптовый склад на углу Дровяной и десятой Красноармейской давно грозили закрыть, но пока что весь путь до Обводного канала стабильно усеивали бракованные белые кругляшки. На другой стороне улицы громоздились шиномастерские и строительные заборы, а венчала унылый пейзаж громада метрологического института. Лара перешагнула через особенно широкую лужу и все-таки наступила на пуговицу.

У поворота на Обводный полгода назад вырыли яму. Ров получился глубокий, со рваными краями, и полностью пересекал тротуар. Через яму перекинули четыре мостка, которые шатались даже под детьми. Задержав дыхание, Лара в три шага оказалась на другой стороне и свернула на набережную.

У метро «Балтийская» толпился народ; она опять «подгадала» прийти одновременно с пригородной электричкой. Одно хорошо – до самой «Гражданки» можно не держаться за поручни: падать все равно некуда. Лара торопливо шла по залитой желтым светом станции – скорее, скорее домой, сразу теплая ванна, стакан чая с капелькой коньяка и в постель. И плевать, что завтра не надо на работу. На все плевать.

Шагнув в квартиру, она врезалась в старую коробку, оставленную на пороге.

Проклятие! Сколько можно натыкаться в каждом углу на что-нибудь, принадлежавшее Николя?!

В первую неделю после визита адвоката, когда внезапно оказалось, что муж не погиб, не потерял память, не лежит в какой-нибудь больнице без документов, она ничего не выбрасывала, скорее наоборот – вытиралась его полотенцем, надевала старый, в пятнах от скипидара халат, спала у стенки, на «его месте». Потом, в приступе злости, выкинула тюбики с кремом для бритья, сами бритвы, треснутую чашку и новую упаковку носков. Долго плакала и клялась больше так не делать.

С получением свидетельства о разводе ярость и злость вернулись с удвоенной силой. Халат, полотенце и даже наволочки постигла печальная участь носков и бритв. В мусоропровод полетели научные журналы, музыкальные диски и огрызки карандашей. Раскаяние после содеянного оказалось сильнее стократ; Лара не пошла на работу и плакала, уткнувшись в зеленую подушку-лягушку – подарок на годовщину встречи. В таком виде ее и застала приехавшая к вечеру мама, отругала и накормила куриным бульоном.

И вот недавно Лара все-таки заставила себя собрать остатки вещей в коробку. Только выбросить никак не получалось – то на урок опаздывала, то задвинула под вешалку и забыла. Но сегодня – самое время, чтобы наконец-то избавиться от этого хлама и урода, испортившего ей жизнь. Мало того что бросил без всяких объяснений, так даже в суд не потрудился явиться – прислал какого-то заморыша-адвокатика, чик-чик, «желания сделать еще попытку у моего клиента нет и не будет», «распишитесь, пожалуйста, вот здесь» – и нате вам! Вчера еще замужняя дама, Лара превратилась в разведенку, которая одуревала с тоски и писала всякую чертовщину, всерьез подумывая о месте в психушке!

А все из-за этой гадины, красавца-мужчины, пиявки, мрази, бесконечно любимого и бесконечно далекого одновременно. Лара металась по квартире, на ходу сбрасывая верхнюю одежду. Томагавк хоть и дура, но права – надо уже вычеркнуть Николя из жизни, раз он сам себя благополучно из нее удалил. Нажал «Delete» и даже корзину не почистил за собой.