Сергей Бичуцкий - Сомнения

– Врубился, – ответил с сожалением в голосе первый. – А с мужиком что будем делать?

– Кончать будем. И его, и её.

– Да ты чё, Чапа? Я на мокрое не подписывался!

– Не подписывался? А на что ты подписывался? На сладенькое? А мы из-за твоего сладенького баланду хлебать будем? Не! Не катит, фраерок. Мы с Федюней и тебя вместе с ними положить можем. Усекаешь?

– Усекаю.

– Тогда приступай!

– Я? – испуганно спросил первый.

– Ладно, – согласился второй, – мужика кончу я, а девка за тобой.

При этих словах Виктор окончательно пришёл в себя и, поняв, что речь идёт именно о нём, стал инстинктивно шарить руками вокруг. Средних размеров камень нашёлся сразу. Сжав его в руке, приоткрыл глаза и увидел склоняющуюся над ним тёмную фигуру, в правой руке которой блеснул нож. Блокировав удар ножом, приподнялся и с силой ударил камнем по голове. Нападавший сразу обмяк и повалился на него, обрызгав лицо хлынувшей из разбитого виска кровью. С трудом сбросив с себя безжизненное тело, поднялся на ноги, и услышал топот убегающих. Голова раскалывалась от боли. Приложив ладонь к затылку, ойкнул от боли, и тут же оторвал руку, покрывшуюся чем-то тёплым и липким. Не очень понимая, что происходит, и что он здесь делает, стал оглядываться кругом. Метрах в пяти заметил на земле безжизненное тело. Подошёл и склонился над ним. Сомнения в том, что это была Ольга, исчезли. Совершенно обнажённая жена лежала неподвижно. Убедившись, что Ольга жива, собрал одежду и стал одевать. Мини юбка и блузка были разорваны, но стараясь хоть как-то прикрыть наготу, Виктор не обращал на это внимание. С большим трудом одев безвольное тело, попытался привести жену в чувство. Через некоторое время Ольга стала подавать признаки жизни. Дыхание становилось ровнее и глубже. Открыв глаза и увидев мужа, застонала. Память вернулась, и слёзы самопроизвольно покатились из глаз. Виктор успокаивал жену, попытался поднять, но она молча плакала, не желая помогать. С трудом оторвав от земли безвольное тело, почти волоком потащил Ольгу к дому. Жена, не переставая, плакала. От места происшествия до дома было не более ста метров. Они с трудом преодолели это расстояние, два раза упав и совершенно извозившись в грязи. Кое-как затащив жену в подъезд, не сумел при этом придержать входную железную дверь, которая хлопнула оружейным выстрелом. Тут же открылась дверь квартиры номер четыре, в которой проживала хорошо известная всем скандалистка Мария Ивановна. Было такое впечатление, что именно их она и ждала до полуночи, не отходя от двери.

– Сволочи! Мерзавцы! – закричала старуха, открыв дверь. – Нормальные люди уже давно спят, а они здесь шляются! Туда-сюда, туда-сюда! – разорялась она, даже не видя того, к кому обращалась. Света в подъезде не было, так как лампочки постоянно кто-то воровал, заменяя рабочие на сгоревшие, а свет, падавший из открытой двери, освещал только небольшую часть подъезда. Когда Виктор с Ольгой поднялись на лестничную площадку, Мария Ивановна на мгновение остановилась, поражённая видом соседей, но тут же, с ещё большей яростью и агрессивностью, стала поносить уже конкретно их:

– Интеллигенция сраная! Пьянь подзаборная! Понапьются как свиньи, а всё туда же! «Ну, так же нельзя, Лидия Ивановна!», – передразнила она, вспомнив замечание Тамары Сергеевны на её постоянную ругань, – А так можно? – не унималась соседка, для убедительности размахивая руками и демонстрируя, таким образом, своё полнейшее негодование.

Глава 3

Причины, по которым Мария Ивановна была такой неуемно скандальной женщиной, мало волновали соседей хотя бы потому, что такой она была с момента переезда на новое жительство. Самое первое знакомство с ней и попытка завязать какие-то дружеские соседские отношения закончились матом и беспричинными оскорблениями в адрес новых соседей. Молва о её несносном характере тут же распространилась по дому, и желающих на себе испытать её жуткий характер, больше не нашлось. Соседи старались не разговаривать с ней, пытаясь молча, опустив глаза долу, прошмыгнуть мимо, если вдруг нечаянно встречались с ней. В хорошую погоду таких встреч избежать было невозможно, так как Мария Ивановна почти весь день восседала на скамейке при входе в подъезд, сторожа входящих и выходящих соседей, и каждому, и ребёнку, и взрослому, доставалось от неё какое-то нелицеприятное замечание. Большинство молча проходили мимо, но у некоторых соседей, вернее сказать соседок, терпения не хватало, и тогда разгорался скандал, который издали можно было принять за ожесточённый собачий лай. Но такое случалось редко.