Дмитрий Лекух - Далёкие звёзды Севера

Не пропадет, конечно.

Ага.

– Так, – Серый решительно смотрит на часы. – Тогда давайте не рассиживаться особо. По супчику проглотим или по горячему, да сразу в путь. Что еще покупаем, кстати? Ну, соуса, понятно. Соевого побольше, под рыбу. Я, кстати, васаби с собой аж из Москвы на всякий случай тащу, но если здесь найдем, можно и прикупить. Томатного какого-нибудь, под мясо. Кофе растворимый две, минимум, литровые емкости. Чай в пакетиках и заварной. Сахара там, на базе, полно, а вот чай не очень. Лёнь, ты пишешь?! Давай дальше пиши…

Я задумчиво чешу левую бровь.

– Овощей, – говорю, – думаю, свежих надо взять. Но не много. Испортятся. Холодильников там нет.

– О! – поднимает палец вверх Гарик. – Чеснок! Лук. Горчица, обязательно. И хрена бы надо тертого прикупить…

– Это я уже и без вас записал, – морщится Леня. – Как и соленья, кстати, о них тоже можете не напоминать. Дальше думайте.

Думаем.

– Может, что-то к чаю? – неожиданно скромно говорит Гарик.

Он у нас сладкоежка, так-то.

Но ему очень не нравится это при всех признавать.

А вот Сереге – ну совершенно пофиг.

Хотя сладкое уважает еще больше Гарика.

Да…

– Короче, Лень, пиши. Десять плиток шоколада горького. Десять молочного. Печенье. Пряники обязательно. Что еще?

Молчим.

Думаем.

– Пивка, наверное, стоит. Хотя бы для баньки.

Немая пауза.

В глазах недоумение.

Бью сначала сам себе открытой ладонью в лоб.

Потом выдаю леща Сереге.

– Блин. Точно!

Очень выразительная тишина.

– И это мои друзья. Идиоты. Лень. Пиши!

– Разумеется. Уже пишу. Пиво. Пару упаковок пластиковых кег. И бочонок чего повкуснее, жестяной, разумеется…

Пуаза.

– Мед?

– О! Леня, пиши – мед.

– И лимонов обязательно, кила два-три!

– Блин, в лодки закусь забыли!

– Ну, конечно! Пиши – сало, килограмма полтора. Твердая колбаса. Плавленые сырки обязательно.

– Всё?!

– Кажись, всё…

Я вздыхаю.

– Ладно, парни. Давайте, водочки, что ли, хлопнем.

Парни согласно гудят.

Чокаемся.

Выпиваем.

– Официантка подойдет, закажите мне какой-нибудь кусок мяса. С кровью. Чтобы совсем-совсем «extra rare». И каких-нибудь овощей на гарнир, пофиг вообще, каких. И кстати, кружку пива, если есть, лучше темного. Но если нет темного, пусть даже и светлого, самое главное, чтоб разливного. А я пока пойду на улице покурю, с вашего разрешения…

…На улице тем временем раздулся прилетевший с севера, с тундры, местный вечный бродяга-ветер.

Я даже сигарету с немалым трудом прикурил.

Зашумел кронами местных, слегка чахловатых сосен, завыл в проводах, и даже отсюда, с яра, на котором располагалась гостиница, с верхотуры было заметно, как забелели барашки на могучей глади Оби.

Погнал низкие, тяжелые северные облака.

Нда, думаю.

Если погода не переменится, ой как непросто нам будет пробираться на небольших катерах вдоль пустынных, почти что нехоженых берегов. Хотя местный ветер, к счастью, существо совершенно непостоянное.

Сегодня подул.

Завтра опять пропал.

…Я, кстати, угадал.

С утра все небо затягивала низкая, стремительно меняющая очертания тяжелая облачность, время от времени разрождающаяся крупными каплями холодного северного дождя, но стоял полный штиль.

Даже на берегу, в гавани – ни ветерка.

Но тем не менее всех, включая Василия Николаевича и присоединившегося к нам ближе к вечеру его брата Колю, заметно «подштармливало».

И, собственно, немудрено.

Славно вечерком посидели.

С песнями, что называется, и плясками.

Ага…

…А началось все, разумеется, в Васиной мастерской: кто никогда не пил с художниками в их мастерских, тот вообще, почитай, никогда толком не выпивал.

Страшные люди.

Гарик с Серегой даже умудрились у него картины купить, – нет, без обмана, действительно очень достойные работы, – несмотря на тот вполне себе медицинский факт, что никогда ранее в какой-то особой любви к живописи были не заподозрены.

Мы с Леней, как люди более опытные, устояли.

Мне Вася, правда, все-таки один небольшой и, с моей точки зрения, очень симпатичный этюдик подарил, увидев, как я перед ним застыл буквально как вкопанный. Уж больно сюжет показался каким-то необычным: «Сиртя ловят большую рыбу».

И сам рисунок даже по весьма своеобычным меркам Василия Николаевича какой-то… м-м-м… странный: изломанные, воздушные в своем изяществе линии, необыкновенные пропорции трех угадываемых фигурок. Немой ужас в обращенном к зрителю глазу гигантской, судя по всему, нельмины, выписанной, в отличие от всего остального, в весьма реалистичной манере. Очень необычно и очень, кстати, как почти всегда (нет, неудачи у всякого случаются) у Василия Николаевича, – хорошо.