Заирбек Саша - МОЯ ЛЮДА родом из детства и СССР. Рассказы, статьи, эссе с комментариями составителя книги Замирбека Осорова

Словом, складывалась закономерная обстановка, когда административно-бюрократический аппарат, имеющий права и никаких обязанностей, все определял, решал и не нес никакой ответственности за последствия своих решений, перекладывая эти последствия на низовые звенья, и, в конечном счете, на народ. И в этой обстановке защищать-то их, рядовых тружеников- исполнителей, которые стали жертвами административных методов управления, по сути дела было некому…

В день заключения под стражу Абсамат сидел в коридоре облпрокуратуры, ожидая очереди к следователю. Дверь в следовательскую была слегка приоткрыта. Там сидел, отвечая на вопросы следователя, Абылов- соучастник преступления, в котором обвинялся и Абсамат, по-тюремному – подельник. Следователь после каждого ответа Абылова печатал на машинке и время от времени попивал из пиалочки кумыс. Один бидончик с кумысом находился у него под столом, другой – в углу возле сейфа. То и дело заходили коллеги попить кумыс. Заходил и прокурор. Угощая кого-либо из своих, следователь предлагал кумыс и Абылову, когда же оставались вдвоем, пил сам, не прелагал. Абылов всякий раз вежливо отказывался. Кумыс был отменный, вобравший в себя силу и аромат альпийских трав.

В городе редко у кого был такой…

Вообще следователь, несмотря на молодость (ему было чуть больше тридцати), считался одним из самых опытных в облпрокуратуре. Его железная хватка и настойчивость ценились начальством. Ему поручались самые сложные дела. И был он не просто следователем, а следователем по особо важным делам. Звали его Акмат. (Интересно, знал ли он о Хвате?.. {Широко известный в прошлом следователь НКВД, на совести которого много загубленных судеб} И о том, что на Западе охотятся за гитлеровскими эсэс до сих пор, а у нас бывшие энкавэдэшники спокойно доживают свой век?..)

Наконец, Абылов кончил отвечать на вопросы. Следователь, допечатав, вынул листы из белой портативной машинки и подал их на подпись Абылову. Напечатанное Абылова порядком озадачило и расстроило, но, овладев собой, он мягко и вежливо начал:

– Но ведь такого не было? Тут совсем по-другому написано!

– Давайте, подписывайте! А не то посажу в тюрьму! – осадил его Акмат. При этом взгляд его говорил о том, что говорить больше не о чем или, напротив, что есть о чем, но не здесь и не сейчас.

Абылов торопливо подписал листы протокола и выскользнул из кабинета.

И он не попал в тюрьму как другие.

Но, видимо, не только поэтому он не попал в тюрьму: возможно он не попал еще по одной причине, которая, вероятно, явилась главной, – дал сколько просил следователь и остался на свободе с надеждой на легкое обвинение в суде или даже подпадал под сокращение еще в прокуратуре. Все в руках следователя: «Хочу-караю, хочу-милую». Впрочем, это только предположение. А как говорится: «Не пойман – не вор!» И вообще, взятку доказать трудно, как говорят сами юристы.

Не попал в тюрьму и земляк следователя Аднаев. С земляка, наверное, взял поменьше.

Хотя, кто его знает, ведь приходится и самому отдавать, делиться.

Абсамат не осуждал ни Абылова, ни Аднаева.

А что им оставалось делать? Не дашь – так накрутят в обвинении, что чуть ли не главной фигурой пойдешь и загремишь черт знает на сколько. Дашь – может и совсем легко отделаешься. И уж он сам научит всему вплоть до того, что говорить на суде. Вот и выбирай тут, когда сзади семья, дети… И наскребли, наверное, из семейных сбережений, взяли взаймы, словом, нашли чем поделиться.

Не осуждал он и следователя, понимая, что он только винтик в системе, которая сложилась за долгие годы: в системе, которая зависела от денег и указаний сверху. В этой системе честный следователь становился «белой вороной»; чтобы отдавать наверх, надо было самому брать, а если не брать, то нечего было отдавать, ну а в этом случае лучше было уйти самому, чем ждать, пока попросят; чтобы выполнять указания, надо было наплевать на правду, а если держаться правды, то надо было пойти против указаний- это же означало быстрый конец всему: и карьере, и службе, и спокойствию. Вот и прилаживались к системе, получая от нее выгоду за это, а затем постепенно привыкали и начинали думать, что так и должно быть на самом деле и втайне оправдывали себя, мол, не мы ее создавали и не нам ее изменять, поскольку мы люди маленькие (И вообще, кто не берет? Берут все… Только надо быть осторожным…). А среди тех, с кем они боролись, ведя «поиски истины», и которым давали сроки, жила поговорка: «Черная собака, белая собака – все равно собака!» И сколько же придется работать правоохранительным органам в режиме действительной законности, чтобы она исчезла?..