Ида Мартин - Время. Ветер. Вода

– Это не я. Он сам. Больной, наверное.

– Фу-у-у, – гнусаво протянула Исакова. – Больной и заразный.

– Он не больной, – не выдержала я. – Ударился сильно и сознание потерял. Нужно его аккуратно вынести, и он отойдет.

– Сознание потерял! – передразнил Зенкевич мерзким голосом. – У голубя случился обморок!

Они дружно закатились, после чего Дубенко сказал:

– Слышь, жирная, иди сюда, сделай ему искусственное дыхание. Рот в клюв. А хочешь, мы тебе его с собой завернем?

И не успела я и глазом моргнуть, как мой рюкзак, висевший на спинке стула, оказался у них в руках.

– Не нужно, пожалуйста, – я попыталась подойти к ним, но Тарасов, сидевший через две парты от меня, выставил ногу в проход, преграждая дорогу.

Я попробовала перешагнуть, но он поднял ногу выше – так, что я уже чуть ли не сидела на ней. Возбужденные голоса слились в общий хаотичный гомон:

– Ай! Он шевелится.

– Огрей по башке!

– Крыло мешается.

– Толкни сильнее.

– Прекратите его мучить! – Я отчаянно пыталась сдвинуть ногу ехидно ухмыляющегося Тарасова. – Он ведь живой и ему больно!

В этот момент дверь резко распахнулась и сначала в класс ворвалась Марина Олеговна, а за ней охранник. Здоровый парень лет двадцати пяти.

– Вон там, – химичка ткнула пальцем в шкаф, затем перевела взгляд на толпу возле подоконника. – Что вы делаете?

Охранник залез на стул, заглянул на шкаф и развел руками:

– Никого нет.

– А голубь? – растерянно протянула химичка.

– Улетел, – Дубенко махнул рукой. – Сам. В окно.

– Ну слава богу, – Марина Олеговна с облегчением выдохнула. – А то ведь это так неприятно: птица в помещении. Плохая примета.

После ухода охранника все разошлись по местам, одна только я осталась стоять у стены в обнимку со своим рюкзаком, который кто-то впихнул мне в руки.

– Вита, ты что? – подозрительно спросила химичка.

– Можно мне выйти?

– У тебя все хорошо?

Я кивнула.

– Ну выйди.

На мое счастье, охранника на посту не оказалось. Я вышла за ограду и, остановившись чуть в стороне от пешеходной дорожки, там, где под землей проходили трубы теплоцентрали и никогда не лежал снег, развязала туго стянутый узел из веревочек, перевернула рюкзак и аккуратно вытряхнула из него голубя вместе со всем содержимым.

Голубь был живой, но пришибленный. Сжался, нахохлился, помигал блестящим глазом, а когда порыв пронизывающего ветра растрепал перья, медленно доковылял до канализационного люка и уселся там.

Мама называла голубей символом мира, чистоты и надежды. Так в ее детстве их в школе учили, а наша физичка говорила, что голуби – летающие крысы и рассадники заразы. Маме я привыкла верить гораздо больше.

Понюхала внутренности рюкзака. В нем остался запах пыли и птицы. Яблоки пришлось выкинуть, потому что голубь, хоть и символ чистоты, летает по всему городу. Я неспешно собрала свое разбросанное по талой поляне добро. Небо заметно посветлело. Урок заканчивался через пятнадцать минут, но за ним по расписанию еще четыре, а возвращаться не хотелось.

Прежде я никогда не пропускала школу без уважительной причины, но теперь, когда родители уехали, кто мог меня в этом упрекнуть?

Так что я отправилась бродить по промозглым, хлюпающим серо-коричневой с мелкими солевыми камушками жижей улицам без лишних угрызений совести, хотя на душе и было противно.

В конце девятого класса я хотела уйти в колледж или перейти в другую школу, но мама очень просила немного потерпеть: в этой школе учителя меня знают, любят и обязательно дадут золотую медаль. А на идиотов обращать внимание не стоит, да и через два года они исчезнут из моей жизни навсегда. Однако пережить эти два года оказалось не так-то просто.

Прошатавшись по округе около двух часов и уже мечтая только о горячем чае, я зашла в магазин неподалеку от своего дома. Взяла две слойки с вишней. В обеих кассах стояла очередь по три-четыре человека.

Неподалеку шумно дурачились пацаны из соседней школы и девчонки из параллельного класса. Взбудораженные и целиком поглощенные обществом друг друга, они кидались жвачками со стойки и громко смеялись.

Потом один из парней обнял одну девчонку сзади, она подняла голову, и они стали целоваться. Без какого-либо стеснения или неловкости. Так, словно никого вокруг не существовало.

– Ну чего застряли? – Женщина с огромной тележкой подтолкнула красивую темноглазую девушку, стоявшую за мной, и принялась выгружать на ленту свои продукты.