Наталья Горская - Благодать

– А почему именно с вилами?

– Так кроме вил у нас не осталось ничего: всё ж разворовано.

Два Ивана рассмеялись.

– А вообще-то, национализм всегда возникает там, где унижено коренное население. А многие русские сейчас унижены донельзя нищетой и беззаконием, но надо помнить, что националистический угар так же опасен, как и идея объединения всех народов. Что же касается имён, – продолжал Иван Васильевич, – так многие из них пришли к нам с Православием. Принял бы князь Владимир «Красно Солнышко» в десятом веке магометанскую веру, и были бы у нас сейчас имена арабские.

– Но как же так, – не сдавался Иван Ильич. – Ведь даже иностранцы называют нас иванами!

– Да это имя у всех народов есть: у англичан – Джон, у французов – Жан, у немцев – Иоганн или Ганс, у шведов – Ханс, у итальянцев – Джованни, у испанцев – Хуан и так далее. Вот, например, немцев иногда гансами называют, как и нас иванами. А вспомни Жакерию, крестьянское восстание во Франции четырнадцатого века. Как там крестьян называли? Жаками: Жак-простак. А Жак – это наш Яков, Яша, также имя еврейского происхождения. А простые слова? Ты что же думаешь, что в нашем языке все слова исконно русские? Вот, например, «сарафан» – это одежда такая была у русских женщин. Так вот, одежда – русская, а слово – персидское. Из того же персидского пришло к нам слово «сарай». Слово «деньги» нам от татаро-монгольского ига досталось. Вообще, есть такое грамматическое правило: исконно русские слова никогда не начинаются на букву «а». Навскидку можно вспомнить несколько «наших» слов на эту букву – арбуз, анализ, акула, абажур, армяк – и это всё слова иностранного происхождения. Вот назови мне какое-нибудь слово, которое ты считаешь русским.

– Ну, например, – Иван Ильич огляделся вокруг, – например, кровать.

– А вот и нет! Это слово греческого происхождения.

– А если сказать «койка»? – входил в азарт Иван Ильич.

– Заимствование из голландского в Петровскую эпоху.

– Пижама, – называл Иван Ильич предметы, которые попадали в его поле зрения.

– Из английского.

– Халат.

– Из арабского.

– Га зе та.

– Из итальянского.

– Уф! – Иван Ильич перевёл дух. – И откуда Вы всё это знаете?

– Я здесь много книг прочитал: у Шмульзона при кабинете библиотека хорошая есть. А так я был школьным учителем истории. Уже пять лет, как на пенсии. Да-а, – задумался Иван Васильевич о чём-то своём, – вот чужих детей учил-учил, а своих проглядел…

– И что же мне теперь делать? – приходил в себя Иван Ильич.

– Побольше своей головой думать. А то мы привыкли, что нас всё время кто-то направляет, как пастух стадо. Здравого смысла нам всем катастрофически не хватает, и его не купишь ни за какие деньги.

– Расскажите ещё что-нибудь, – попросил Иван Ильич, – а то всё равно делать нечего, а Вы так интересно рассказываете. Ну, а какие же слова в нашем языке исконно русские?

– Да вот, хотя бы «окно» от слова «око», то есть глаз, глаза дома, – охотно продолжал говорить Иван Васильевич. – Или же вот, к примеру, «подушка» – подложить под ушко. «Рубль» – вообще, стопроцентно исконное русское слово… Правда, сейчас в цене больше доллар. За доллар сейчас могут и отца родного порешить…

Иван Васильевич не закончил свою мысль, потому что вошёл Сергей Николаевич Шмульзон.

– Иван Васильевич, не поможете санитарам машину с бельём разгрузить? – спросил он вежливо.

– Отчего же не помочь, – вскочил с готовностью Иван Васильевич. – У чёрного входа?

– Да, рядом с кухней. Идите, а мы пока с Иваном Ильичом побеседуем, – Шмульзон вошёл и сел на стул, а у дверей остался стоять один из давешних дюжих санитаров.

– Не надо мне больше уколов делать, – сжался Иван Ильич. – Меня от них мутит, и тело всё как ватное.

– Это бывает, бывает, – как бы раздумывая о чём-то своём, но пристально глядя на Ивана Ильича, сказал Сергей Николаевич.

– Мне нужна Ваша помощь, – неуверенно произнёс Иван Ильич. – Вы можете сказать мне, что с моей женой? Она… она ж-ж-ж ива?

– Жива и здорова, хотя Вы очень сильно напугали её своей выходкой, – с некоторой укоризной произнёс врач.

– Жива! – Иван Ильич вскочил и бросился к Шмульзону, чтоб поблагодарить его за благую весть, но санитар сделал ему предупреждающий жест, и он опять послушно сел на свою кровать.

– Вот видите, какая у Вас реакция прекрасная, а говорите, что тело как ватное, – устало проговорил Сергей Николаевич и потёр глаза под очками. – Приходила Ваша жена сегодня, видеть Вас хотела, но Вы спали… и потом, если Вы будете и дальше себя так вести…