Наталья Горская - Мальчики-мальчишки

Даже если она и возвращается порой в свой первоначальный образ, в женщину, лишённую в мужских глазах имени и привычек, перестает быть различимой и видимой для людей и мира, становится тенью, призраком в чьём-то доме, то всё же рано или поздно начнёт скучать… по самой себе. Она научилась скучать по самой себе! Она снова хочет стать открытием. Ей хочется рассказать любимому человеку, как она умеет мечтать, какие книжки она любит читать, что за музыка звучит в ней. А то ведь ей так давно не задавали никаких вопросов о ней самой, ею так давно никто не интересовался, что она и сама уже успела позабыть, какая она хрупкая и прекрасная, как она когда-то хорошо училась и верила, что сможет сделать этот мир лучше… Но в мире войны это никому не может быть интересно. В мире войны женщина оценивается по способности работать вместо мужчин и умению ловко бинтовать страшные раны на телах героев, которые пеняют ей: «Мы там погибаем, а вы тут чем занимаетесь, сучки?!».

Раньше в деревнях так и говорили, что «война из баб мужиков понаделала». Так то ли возмущался, то ли восхищался один из героев романа Алексея Толстого «Хождение по мукам»: «Что с ними сделалось за эти четыре года – не поверите! Вернулись мы с войны, смотрим – другие бабы стали. Теперь их не погладишь вожжами, – сам сторожись, гляди веселей. Ах, до чего же бойки стали бабы…» Да, женщина уже не та. К чему ей патриархальничать, для кого, если «патриархов» как таковых рядом нет? А если и есть, то уже не те, что были прежде.

Эта неизбежная метаморфоза женщины очень хорошо показана в таком, казалось бы, совершенно «не женском» фильме, как «Крёстный отец» Фрэнсиса Копполы. Там мать главного героя является женой мафиози, человека жесткого и беспощадного к «чужим» и мягкого и доброго к «своим». Ей известно, что он убивает людей, но она мыслит по схеме: всё, что делается в интересах «своих», семьи, то и правильно. Она останется с ним, даже если своими глазами увидит, как он расправляется со своими врагами, потому что они для неё – чужой и ничего не значащий мир. А её мир – это её семья. Зачем ей думать о тех чужих мирах, об этих совершенно чужих ей людях, населяющих их, словно бы другие галактики? Она их всё равно не знает и никогда не узнает. Её семья не дружит с чужими, живёт обособленно своим сплочённым кланом. Ей самой некогда дружить, на это просто нет времени: семья требует заботы, дома масса дел, куча детей и внуков. Она живёт с преступником, но он преступник только по меркам этих чужих для неё миров, а для неё он почти бог. Она рожает ему – именно ему , а не только для себя , как принято считать в современном мире, детей. Дети ему нужны для продолжения дела семьи, клана. Он сам воспитывает их как будущих членов этого клана. Этот клан и является для патриархальной женщины её государством, за пределы которого она не собирается выходить. Во всяком случае, пока её ничто и никто из него не выталкивает ни словами, ни поступками. Но такой можно быть только при патриархальном мужчине. А уж никак не при каком-нибудь вялом и безответственном хлюсте, при инфантильном и легкомысленном завсегдатае ночных клубов, кабаков и казино, которому если и нужна жена, то только как нянька и источник финансов для его непрекращающихся развлечений.

Но пока она уверена в этом своём маленьком «государстве», как в себе. У неё и тени мысли нет, что её муж, каким бы он ни был, когда-нибудь додумается променять её на кокотку какую-нибудь, с которой гораздо веселее, чем с женой. Он и не стремится к этой беспечности, он так и говорит, что беспечными могут быть только женщины и дети, а никак не мужчины. Он вряд ли когда-нибудь явится под утро помятым и с виноватым видом начнёт лопотать что-нибудь вроде: «Я что, не имею права в конце рабочего дня попить пивка с друзьями и расслабиться?». Его друзья – это его братья, мужчины его семьи и «дружественных» кланов. Расслабляться ему не к чему, так как надо контролировать очень многие моменты жизни.

От правильного выбора правильной жены для такого человека зависит успех всех его дальнейших дел. Обратил внимание на то, что в патриархальной семье без надобности – пиши пропало. Такой муж никогда не упрекнёт жену тем фактом, что она обыкновенная баба, а не какая-нибудь выдающаяся личность своей эпохи. Также он не додумается обвинить свою жену в том, что она труслива, боится сделать успешную карьеру за пределами дома и не может обскакать мужчин в их занятиях; что она сидит у него на шее и не приносит денег в дом. Да, она не работает на социум, на общество, на государство, но зато она работает на его семью, так как это и есть её и социум, и общество, и государство «в одном флаконе». Это и есть её карьера. Даже если мужчины её семьи погибнут от вендетты, то заботу о ней возьмут их соратники, так что ей не придётся идти на мануфактуру нитки за копейки перематывать. Дети никогда не оставят её без крыши над головой и средств к существованию, не отдадут в дом престарелых, как это теперь часто бывает в «демократических» семьях, где авторитет старших утрачен из-за всеобщего уравнивания буквально во всём, а отцов местами вообще нет, и никогда не было.