Петр Драгунов - Раковина

Может желание сие, называлось инстинктом самосохранения или поиском вечной новизны или еще какой-нибудь ерундой. Да кто из нас поймет головотелых моллюсков, тем более в докембрийские периоды?

Вода чуть уловимо изменилась. Послышалось колебание чужой жизни. Оболочка впитывала первые отголоски света нового подводного дня. Монос вытянулся всем телом образуя воронку, шевельнул мускулами и заглотил первую порцию планктона.

Пора двигать рудиментами. Еще вчера он решил обследовать небольшое ущельице, уходящее вдаль – вверх к мутной опасности полосы прибоя. Вяло перебирая конечностями, Монос направлялся к цели и одновременно переваривал первый, легенький завтрак. Уже с полчаса, он находился в наиболее блаженной стадии усвоения питательных веществ.

Впрочем сытая радость жизни, не мешала моллюску устрашающе вещать во весь его внутренний голос – "ПОБЕРЕГИСЬ". И некоторые не светом, да духом питающиеся обитатели океана (в радиусе метров, так десяти) воспринимали эти вопли откровенно болезненно.

Даже сейчас, мы иногда слушаемся внутреннего голоса и не жуем того, что грозит превратиться в летальное несварение желудка. А в те далекие времена, зубастые и пастистые, просто обходили счастливых обладателей внутренней предупреждалки одиннадцатой дорожкой.

И вдруг Монос почувствовал, что волна от его экстрасенсорного эхолота проваливается куда-то в пустоту. Не полностью конечно, а какая-то, но вполне солидная часть составляющей. Ни прямого тебе, ни вторичного резонансного отражения. Любопытствующий Монос чуточку посомневался, да опять не утерпел, и направился к необычному предмету.

Однако при ближайшем рассмотрении, объект оказался не из ряда вон выходящим. Он достаточно невелик, не обладает свойствами чего-либо жирного или съедобного. И все-таки что-то выделяло его среди прочих.

Ну, конечно же, не пустота внутри. С пещерами и кавернами Монос встречался ранее и восторга от их острых углов не поимел никакого. Да и быстро заводящиеся, не изгоняемые никакими способами паразиты, не прибавляли вместилищам особого очарования.

Симметрия, – сказали бы мы, правильная, геометрическая гармоничность и соразмерность. Так сказать круг, имеющий и начало, и конец. Спираль – особая фигура и Вселенская категория. Но Монос то, не умел болтать совершенно, а заинтересовался открытием не меньше, чем тугодум Пифагор прямоугольным треугольником.

Хитрый моллюск подобрался поближе и замер, приняв форму и цвет рядового камушка. Он давно понимал, что прежде чем пощупать, необходимо подождать. Да и спешить в то утро было некуда.

Последний лохмат ила медленно вальсируя, опустился на предназначенное ему место. Жизнь замерла. Только далеко вверху росплески Солнца смешиваясь с гребешками волн, опускали вниз длинные, болтливые щупальца-лучи и искрились усмешками наперегонки.

Черный провал звал к себе Моноса. Он скалился бездной страха в немыслимой пустоте. Он не мог быть живым, Монос знал это. Но он был жизнью, и Монос чувствовал истину каждой, отдельно взятой клеточкой сенсорного тела-мозга.

Незнакомец и притягивал и отталкивал, как все неоднозначное, как все имеющее две стороны, как все лежащее в нескольких плоскостях восприятия.

Охватываемая одним взглядом и делящаяся на тысячи неподдающихся описанию сегментов, раковина светилась жизнью, но как-то по-особому. Она оставалась только выражением большого, и не будучи одушевленной в единственности, тем не менее жила.

И тут Монос опять услышал Голос сородичей. Видно где-то рядышком, располагалась очень свеженькая незнакомая для него колония. Трубный Глас разразился необычайной мощью и ужасом, как раз той частотной составляющей, что била Моноса полной, насыщенной болью, горечью и безнадежностью.

Горячими волнами, Голос прокатился сквозь моллюска, заставил тело биться в конвульсиях. Конечности разгибались и сгибались. Они сами несли беспомощную оболочку моллюска головоного к провалу неизвестности. Так Монос и обрел Желтую Раковину или она сама обрела главного Владельца. И именно тогда он увидел свой первый сон наяву.

В этом немом движении все было захватывающим. Тысячи пилигримов надвинув слепые капюшоны на самый нос, зачем-то несли горящие факела высоко над головой, огненной лавиной плыли в пустоту. Монос видел их откуда-то сверху, но захоти, мог прикоснуться любому в один миг. Во снах случается многое…