Галина Долбенко - Муравей Пашка. Сказка – быль, да в ней намек

Все остальные дружно подхватили:

– Да-да, поработим муравьев, войной на них, мерзавцев!

Они поползли в кафе, которое расположилось на широком листе лопуха.

Пашка побежал домой, и по дороге строил планы, как победить зловредных клопов, наказав их так строго, чтоб другим не повадно было. Да и брата похоронить еще успеть надо.

Муравьи окружили Мишку и оплакивали, когда к ним подошел Пашка, они понесли мертвое тело на муравьиное кладбище и похоронили с почестями. После этого Пашка рассказал всем о клопах и велел принести смолы и сделать липкие ловушки. Решили предварительно выкопать широкий ров и замаскировать его, а дно залить смолой.

Так они и сделали. На рассвете ловушки были готовы. Муравьи ждали наступления врага и вот в семь часов утра клопы важно самоуверенно

поползли брать муравьиную крпость. Но дойдя до рва, все дружно попадали в ловушку, а

вонь от них разнеслась по всей округе. Тут муравьи на двух тракторах закопали клопов и стало не слышно ни криков, ни запаха. Так Пашка отомстил за брата и освободил свой народ от ига поработителей.

Но говорят, ведь в народе, что беда не приходит одна. Заболела у Пашки мать. Все братья обзавелись уже своими семьями и ухаживать за матерью оказалось некому.

Положили ее в больницу, а там попалась злая и вредная медсестра. Надо бы больную возить на коляске, принимать с ней солнечные ванны, а медсестра наоборот, запирала ее в темный, сырой и холодный подвал. Пашкина мать совсем захерела. Пришел как—то сын навестить мать, а она лежит умирает. Муравей спуганно спрашивает:

– Мама, что такое? Ты должна была вылечиться здесь, а получается наоборот. Тебе еще хуже стало.

Мать отвечает:

– Помнишь, мои внучата, от старшего сына Антоши дети, сделали шалаш и играли там. Однажды я увидела возле входа старый веник, я отбросила его подальше от шалаша и после этого заболела. С каждым днем становилось мне все хуже. В больнице тут медсестра вообще, вместо того, чтобы меня вывозить на солнце, прячет меня часто в подвале, зажигает свечу, дает мне вязать ей носки и угрожает убить, если не выполню поручение. Так и чахну с каждым часом.

мужа, который больше не отходил от нее.

Пашка не стал ругаться и жалобу подавать на медсестру, просто забрал мать из больницы домой. На другой день, на машине повез больную к улитке знахарке. Та с порога заворчала:

– Поздно привез, колдовство устарело, увози домой – уже не спасти.

Пашка горько заплакал. Он знал, что на земле ничто не вечно, но все же надеялся: хотелось, чтобы близкие, родные жили долго и не болели. Привез домой мать и стал сам ухаживать и лечить. Вместе с отцом он водил ее по комнате со словами:

– Мама, организм у тебя здоровый, ты только поверь, представь себя в движении и старайся двигаться.

На улице началось бабье лето и солнце пригревало землю. Пашка на коляске вывозил мать на солнечный припек. Через неделю ей стало лучше, она пошла на поправку. Научилась заново ходить с помощью костылей и

Осень была на исходе. Недостроенный завод закрыли до весны. В больницу открыли подземные ходы. Стали готовиться к зиме. Пашка сделал себе лыжи и запасся теплой одеждой из птичьего пуха и крапивных ниток.

Прошла еще неделя и наступил ноябрь. Муравьи сидели по домам, попивали горячий чай с ромашкой, и готовились к спячке, только Пашка что—нибудь да делал, то рисовал Дашку по памяти, то мастерил игрушки для детского сада. Книги, что лежали на книжной полке, все перечитал по нескольку раз. Муравей завел будильник на пять часов и лег спать. Немного помечтав о будущей жизни, как у них с Дашкой будет много детей, он вдруг осознал, что тогда не сможет из-за этого улететь от них на самую далекую звезду, потому что на его плечи ляжет забота о семье, муравей призадумался.

– Лучше подожду обзаводиться семьей, сначала претворю в жизнь свои мечты, пока не знаю какие, построю себе дворец, а там уж и женюсь, – подумал Пашка и наконец заснул, довольный своим решением.

Зазвенел будильник и муравей открыл глаза. Он отключил звонок и, понежившись в постели еще несколько минут, встал. Попрыгал то на одной ноге, то на другой, помахал руками и проговорил :

– Не гоже, такая зарядка, пойду на улицу и пробежку сделаю.