Елена Минькина - Иллюзорный мир

– С тобой было все по-другому!

– В общем, Ваня, послушай меня: одна беда в дом не приходит. Я беременна!

– Что?! Ты с ума сошла!

На глазах у девушки выступили слезы.

– Да, ты прав! Я сошла с ума, когда с тобой связалась!

– Надо аборт делать, сейчас не время рожать, – чуть слышно прошептал Ваня.

Эвелина мгновенно прекратила плакать, плотно сжала губы, поднялась со стула и молча собрала ему вещи. Он так же молча удалился, тихонько прикрыв за собой дверь. А девушка принялась за уборку. Она яростно работала тряпкой, ее движения были переполнены гневом.

– Как он мог со мной так поступить? – возмущенно шептала она. – И как я буду теперь жить в этой комнате с малышом? Летом здесь задыхаешься от жары, а зимой холодно, как в склепе.

Эвелина с такой силой выжала тряпку, что чуть пальцы себе не сломала.

Покончив с уборкой, она окинула маленькую комнату взглядом. Заметила книгу, оставленную Ваней на столе, и выбросила ее в помойное ведро.

– Ну, вот и все! Больше ничего не напомнит мне о нем.

Гнев снова овладел ею и, выходя из комнаты, она громко хлопнула дверью.

В этот день Эвелина приехала к маме, которая жила со своим отцом, ее дедом, недалеко от Москвы.

– Мам, мне надо с тобой поговорить, – начала она с порога, едва войдя в дом.

Но в доме был только дедушка.

– Дедуль, а мама где? – удивленно спросила Эвелина.

– Да кто ее знает? Ушла куда-то еще с утра…

– Дед, у меня будет ребенок.

Старик замер от изумления.

– Какой ребенок? Откуда? Не мели чепуху. Для этого надо замуж выйти, по крайней мере, – он замолчал, обдумывая новость. – Это же здорово, Элечка! Господь позволил мне дожить до этого. Я увижу своего правнука!

– Элька, дура ты набитая, – послышался резкий голос матери. – Что натворила! Какой ребенок?! Ты с ума сошла? А институт?!

Эвелина застонала и закатила глаза. Все, приехали! Кажется, помощи не дождаться. Вся надежда была на мать.

Эвелина не стала бросаться в атаку, как обычно, решила действовать мягко.

– Мам, я академический отпуск возьму, потом, надеюсь, ты все-таки поможешь мне…

Мать засеменила по комнате.

– Хорошенькое дело! Ты там получала удовольствие со своим хахалем, а расхлебывать я должна?! Мне самой надо свою жизнь устраивать. Мне только недавно стукнуло сорок. Надеюсь, ты все поняла?

– Поняла, мам. Только скажи, почему ты дала мне такое странное, смешное имя Эвелина?

– Смешное? По-моему, очень даже красивое. По крайней мере, в классе ты была одна с этим именем.

– Ладно, я все поняла, – Эвелина махнула рукой и, совершенно убитая, покинула дом матери.

– Аборт делай, дура, – бросила ей вслед Ирина Петровна.

После новости о беременности Эвелины отец ребенка больше в их жизни не появлялся. Сначала Эвелина решила оставить сына в роддоме, но не отказываться от него совсем. Думала, узнает, в какой Дом малютки его отдадут, будет приходить к нему изредка. А как подрастет лет до четырех, тогда и заберет его. К этому времени она закончит институт. Но посмотрев, как там относятся к брошенным детям, от этой идеи отказалась.

С мамой Эвелина больше не общалась – так и не смогла простить, что та не поддержала в трудную минуту. Времена были нелегкие, она взяла академический отпуск и пошла убирать подъезды, чтобы как-то прокормить себя и малыша. Но институт все-таки пришлось бросить.

Когда мальчику исполнился год, Эвелина устроилась в строительную фирму секретарем. Конечно, так относиться к сыну, как она, было жестоко. Но жизнь поставила ее в жесткие рамки, и у нее не оставалось выбора. Няня стоила огромных денег, поэтому такой выход из положения Эвелина отмела сразу. Просить подруг посидеть с сыном – тоже запредельная фантазия: у всех куча проблем – мужья, свекрови, свои дети…

Эвелина приноровилась оставлять сына одного дома. Соорудила клетку и сажала туда Игната, которому едва исполнился год. Оставляла ему бутылочки со смесью, воду, игрушки. Сначала малыш много плакал, но потом привык. Просидел он в этой клетке почти четыре года. Из тюрьмы Игната освободил случай. К Эвелине приехала ее родная тетка Шура. Увидев несчастного ребенка, тетя Шура всплеснула руками.

– Я забираю малыша с собой, – категорично заявила она и бросилась собирать по квартире вещи малыша.

Эвелина даже и не думала возражать.

К четырем годам Игнат был худеньким, тонконогим ребенком с задумчивым лицом, светлыми волосами цвета пшеницы и ярко-синими, как у матери, глазами. Игнат очень любил мать и всегда хотел, чтобы она брала его на ручки, сажала к себе на мягкие колени. Он зарывался головой в ее грудь – обожал мамин запах. Но это так редко случалось! Чем строже она к нему относилась, тем сильнее он любил ее.