Леонид Подольский - Эксперимент (сборник)

– Алло, Сэм, – говорил зам. главы администрации, – я не ошибся, что твой Эдуард работает с Садальским?

– Так точно, сэр, – с лёгким оттенком фривольности отвечал Сэм, – Садальский, между нами, дубина. Но обучаемый. У вас тут… да нет, у нас… никак не перестроюсь… люди очень талантливые. Всё впитывают в себя как губка. Но главное, сэр, грандиознейший эксперимент. Примите моё восхищение. Князь Потёмкин отдыхает. Ни в одной стране ничего подобного не было. Отцам-основателям не могло даже присниться. Хотел бы обсудить кое-какие новые идеи, сугубо конфиденциально.

– Хорошо, Сэм, – сухо пообещал зам. главы и положил трубку.

Нет, всё пока было хорошо и действительно под надёжным контролем. Сэм Лейкин, хоть и склонен к феерическим фантазиям, не подведёт.

«Как он сказал? Грандиознейший эксперимент? У вас страна великих экспериментов… Да, мы страна великих экспериментаторов – гордо подумал зам. главы, с вожделением нарцисса, любуясь, долгим взглядом посмотрел на себя в зеркало, брюзгливо придвинул донесение и начертал мелким, разработанным почерком круглого отличника: «Информация рассмотрена. Эксперимент. Под личным контролем».

Вопреки первоначальным соображениям губернатора Садальского, удержать предстоящий эксперимент в тайне не удалось. То ли кем-то (не политтехнологом ли Эдуардом?) была запущена система строго дозированных утечек, то ли почти сверхъестественная индукция – словом, слухи, не очень, впрочем, определённые и не всегда понятные, выползли из губернаторской резиденции и принялись гулять по городу и области. Говорили самое разное. Что губернатора скоро снимут, что он разводится с женой и завёл себе любовницу, что его забирают в Москву на повышение, то ли министром по делам сексуальных меньшинств (вроде решили ввести такую должность по требованию Европы), то ли местного самоуправления или даже омбундсменом; ещё говорили, что новый президент решил вернуть губернаторские выборы, что области в центре дают огромный кредит и под этот, мол, кредит потребовали поменять министров, чтоб не растащили деньги, что председателя облизбиркома Тулинова переводят в Москву, и что там под него вместо Центризбиркома создают новое ведомство «Главвыборы», и что в области хотят устроить особую зону, что-то вроде зоны красных фонарей, – слухи шли кучно, как снаряды ложились всё ближе к мишеням. В сущности, в появлении слухов не было ничего сверхъестественного. Мысля вполне материалистически, можно было убедиться, что, по крайней мере отчасти, слухи не рождались на совсем уж голом месте и даже были как-то привязаны к реальности. В то время как область переживала летний зной и готовилась к жатве – для горожан обычное время отпусков, сезон, когда десятилетиями ничего не происходило, – в областном центре наблюдалась совсем не летняя активность, словно нервные флюиды были разлиты в застойном воздухе.

Во-первых, гастроли очень известной певицы. Причём воображение провинциалов потрясли не сами гастроли, а то, что случилось потом – в честь эстрадной звезды помолодевший и одетый с иголочки, в один импорт, губернатор устроил званый ужин в очень узком кругу, без жены и даже какое-то время провёл со звездой в отдельном кабинете. Более того, во время ужина звезда выглядела сильно возбуждённой; об ужине в программе новостей сообщило областное телевидение, показало танцующего со звездой губернатора, а на следующий день с их фотографией вышла областная газета. Похоже, неспроста. Не бывает дыма без огня. Это был сигнал, подлежащий расшифровке. Фотография с губернатором в областной «Правде» в местном масштабе могла означать не меньше чем близость к генсеку на трибуне мавзолея во время октябрьской демонстрации в прошлой, советской жизни.

Во-вторых, в прессу просочились сведения о встрече губернатора с зам. главы президентской администрации. Правда, о чём они разговаривали, можно было только догадываться. Зато в интервью две с лишним недели спустя губернатор Садальский, чего раньше никогда не было, рассуждал о свободе, демократии, правах человека да ещё о каком-то гей-фестивале. Это не могло быть просто так.

В-третьих, оговорка министра финансов о дополнительных субвенциях. Почти одновременно заговорили об отставке сразу трёх ведущих министров. Причём на сей раз это оказались не слухи. Стало известно, что в Облдуму поступило соответствующее письмо от губернатора. И тут же вокруг письма завертелась интрига. Председатель областной думы Варяжников, давний конкурент и недоброжелатель Садальского, попытался сплотить депутатов в защиту министров. Он явно почувствовал со стороны главы исполнительной власти неясную для депутатов хитрость, какой-то тайный, непонятный пока, но, несомненно, продуманный ход и попытался его заблокировать. Однако не вышло. Депутаты раскололись. Большинство не захотели выглядеть ретроградами перед избирателями накануне выборов и дружно ударили по чиновникам (подразумевалось – по коррупционерам), чтобы доставить изверившемуся электорату хоть маленькую радость. Спектакль, однако, получился громкий – с взаимными обвинениями, киданием стульев, мордобоем и даже с голодовкой протеста. Тут надо уточнить. Голодовку держали два самых отчаянных депутата, добивавшихся громкой известности, в то время как сами уволенные министры ушли тихо, без всяких протестов, и даже выразили губернатору благодарность. Но, самое странное, если раньше работа думы проходила в страшной тайне, то теперь скандал показывали в прямой трансляции. Электорат заводили и настраивали к предстоящим битвам. То было первое публичное лекарство от Эдуарда – борьба с многолетней сонной депрессией.