Автандил Гургенов - Я бы на месте Ремарка

Берег, на который я забрался, вымыт полноводной версией Губса, потому что там небольшой поворот. Поэтому от нынешнего русла до гребня метра полтора, они заросли всякой местной флорой, и там, вообще-то, никто не ходит. Не то чтобы прямо непроходимые заросли, но на ходьбу они не рассчитаны, а склон круто уходит выше. Собственно, я находился на нижней кромке склона горы, в которой и расположена Монашеская пещера, просто на противоположной стороне.

Дальше я шел с коровьим эскортом. Я кое-как прорывался через бурелом, надеясь не упасть, ниже меня с криками «МУУ, блять!!!» трусил бык, на некотором отдалении от него шли коровы, периодически отвлекаясь на объедание лопухов с противоположного берега.

Когда впереди появилась дорога, я забрался повыше, чтобы срезать по склону. Бык орал что-то типа: «Мы еще встретимся, блять! Думаешь, поимел меня? Спускайся, умри как мужчина!» Но человек, как ни крути, венец творения. Мне удалось скрыться в деревьях так, чтобы до бычары не дошло, куда идти дальше. К лагерю я вышел с необычной стороны – со склона, противоположного входу. Стараясь не акцентировать внимания дежурных на своих трясущихся руках, начал раскладывать мешки для просушки.

Больше путь в лагерь раньше половины первого я не начинал. Несколько раз пытался найти аммонит в реке, но он отскочил по какой-то странной траектории, а новый вырубать мне не хотелось – Константин Константинович вскоре уехал, да и жалко – все-таки древность.

Все эти бесконтактные пластиковые карты ужасно бесят. Придет какой-нибудь мудак на кассу в магазине и давай эту свою штуку к терминалу прикладывать. А терминалы работают через раз, поэтому все это происходит так: тык-тык – не сработало, перезагрузили терминал, тык-тык-тык – снова не сработало, снова перезагрузили, тык-тык-тык, бздынь, прошло. В итоге можно было карту десять раз вставить, пока этот идущий в ногу со временем пидарас пластик прикладывал.

Или еще мода появилась на вокзалах: там тоже терминалы, они стоят у кассиров в будке, и они, когда видят карту, начинают ее прижимать к стеклу. Типа прикладывай. А за этими стеклами, несмотря на микрофоны, нихуя не слышно и непонятно, в итоге приходится разыгрывать пантомиму «У меня, блять, олдскульный пластик, он вставляется, не надо мне эту хуйню к стеклу прикладывать». В общем, хуйня этот ваш прогресс.

Тем не менее однажды с бесконтактной картой у меня все получилось.

Как всякий алкоголик, иногда я допиваюсь до полного отрубона и потери реальности. То есть сначала пили-пили, а потом хуяк – просыпаешься утром и думаешь: кто я, где я и какого хуя здесь делаю. Ну знакомая ситуация, у всех было.

Сложность в том, что эти мои амнезии (они же блэкауты) бывают трех видов:

– Автопилот. Лампочка выключается, и я непонятно каким образом добираюсь до дома, падаю в кровать и сплю до утра. Свидетели утверждают, что я даже способен осмысленно разговаривать на несложные темы и в целом понять, что фунциклирует только физическая оболочка, а сознание отъехало в астрал, – сложно. Это самое простое и сравнительно безобидное.

– Берсерк. Тут лампочка работает в стробоскопическом режиме, и иногда я обнаруживаю, что с кем-то дерусь, усиленно на это напрашиваюсь или уже получил пизды. Доводилось, например, закошмаривать до трех десятков человек под предлогом «А ну иди сюда, тебе пиздец!». Что характерно, рисковать, как правило, желающих не находится, а я, вспоминая все это, мучаюсь стыдливой паранойей. Самое худшее, потому что очень уж опасно – а ну как кто-нибудь не зассыт, бывало и такое.

– Ниндзя, воин-тень. Это промежуточный вариант, самый интересный. Когда мне пару раз удавалось застать это состояние в сознании, ход мысли был примерно такой: разговаривать со мной уже неинтересно, так как я в основном мычу, при этом с людьми, с которыми я пил до этого, разговаривать мне и самому не хочется, потому что они тоже в говно и мычат. Но, как правило, их прибивает на благородные поступки, в частности, проводить меня там до транспорта, посадить в такси или дотащить до дома. Это категорически неприемлемо, и появляется Ниндзя. Ниндзя умеет растворяться в пространстве.

Однажды Ниндзя взял контроль над моим телом, и я пропал посреди Трубной площади, прямо под обелиском. Как мне рассказывали потом удивленные собутыльники, они отвернулись примерно на секунду – за это время я куда-то испарился и нашелся уже утром дома. В другой раз прихода Ниндзя я не заметил. На выставке холодного оружия, когда я упал, собираясь подойти и дать пизды какому-то казачку с саблями, высокий ареопаг собутыльников решил, что с меня хватит. Поэтому конвоировать меня отрядили самого здорового – Сашу-крановщика (в смысле он работал крановщиком). Как признался через десять минут пораженный крановщик, мы вышли из павильона, он отвернулся, чтобы закурить, а когда повернулся, меня уже не было. Некоторое время он шатался возле входа, а я уже садился в автобус до трех вокзалов – тогда красную ветку ремонтировали. Обнаружил себя я уже в каком-то кабаке рядом с вокзалом, совершенно не понимая, почему закрывал глаза я в павильоне с ножами, а открыл уже за столом, на котором стоят пиво с водкой. Только через неделю напряженных размышлений я понял, что в кабак вывалился непосредственно из автобуса от Сокольников.