Автандил Невглазпопало - Почти святой, слегка уставший

Иллюстратор Захар Кирякин

© Автандил Невглазпопало, 2018

© Захар Кирякин, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4490-9817-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Да, было дело, быстро катился к закату март,

В закостенелой душе что-то забытое зажигая,

Встретив друг друга, они взяли тот самый старт

В небо, в безумный отрыв, о тверди земной забывая

Крылья расправив, проснулись от вечного сна,

Двое, в небесном пространстве парили не ведая,

Что коротка и жестока эта красивая с виду весна

И что расплата за счастье, конечно, последует

Быстро спалила красивые крылья, сука-судьба,

В сердце, оставив раны, которые больше не заживают,

Ей всё равно, она безразлична и в чувствах скупа

А двое, закрывшись в своих одиноких мирах, бухают.

Индекс счастья вырос до неприличия,

Такая забавная, блядь, социология,

А чем его мерили, сексом, наличными,

Насколько критерии были строгими?

Скажите, какой измеряли методикой,

По карте души водили курвиметром?

А может доступная всем периодика

Расставит акценты по точкам периметра?

Не будет ответов, не ждите и истины,

Вопросы рискуют остаться в истории,

А счастье давно уже сожрано крысами

И это на практике, а не в вашей теории.

Я везу в Питер свои стихи,

Прячу надёжно, в грудной карман

Без охов, ахов и всяческой требухи

Я собран и сконцентрирован.

Я везу в Питер свои стихи,

Целую пригоршню ярких образов,

Ломтик добра и щепоть чепухи

Под буквенно-рифменным соусом.

Я везу в Питер свои стихи,

Светоч культуры, труби в фанфары,

Холст этих улиц запомнит штрихи,

Строчки мои – седые клошары.

Огромный червь металлический

Сожрёт тебя…

Ему наплевать, будь ты католический

Или прославленный православный,

Не важно…

Даже если ты беженец из Средней Азии,

Этой жестяной мрази давно всё равно

Кого переваривать…

Лишь бы масса ждала на перроне до нужного часа

И ровными порциями пополняла его рацион.

Очередной перегон…

Мерцающий свет изрыгает в пространство фермент

И новая станция толкает живую субстанцию

В его жадное чрево…

Обнажая нутро в прорези боковых ртов,

Он ждёт насыщения, мерзко шипя в предвкушении

Свежей пищи…

Нынче держу я в своих руках

Ни молот, ни серп ни лопату,

А тело, несущее панику, страх,

Тело… трофейного автомата.

Да, я добыл его в лютом бою,

Я заколол молодого воина

И после битвы над ним стою…

Где его жизнь? Да вот она!

Вот она, на моём штыке парИт,

Кровью на землю холодную капает,

И умирая, он что-то мне говорит…

Чёртов немецкий… А снег тихо падает.

Что ты пришёл на мои луга?

Что тебе земли мои распашные?

Дорого дАлись тебе те стога,

Что поджигал ты, служивый, вчера еще?

Жалко тебя, ты погиб молодым,

Ты умирал голубыми глазами хлопая,

Ты был ведомым тем самым, одним,

Злым дураком, сожравшим Европу.

Ты не серчай брат, такая судьба,

Ей наплевать на простого солдата,

Спи, отдыхай, уже позади кутерьма…

Я до Берлина дойду с твоим автоматом.

Я вчера прИнял на грудь триста…

Это, конечно, не повод для гордости,

И теперь словно граф Монте-Кристо

Страдаю от истинной безысходности

И не скрыться, не спрятаться мне,

Не сбежать из тюрьмы тела бренного,

Я реликт на метафизическом дне,

И так хочется кружечку пенного.

Каждому первому по труду

Мир, несомненно каждому

А я, пожалуй войду

В май…

Влечу

Самолетом бумажным

Да, я, кончено смогу

Спикировать этажа с третьего

Встречай меня на том берегу

С чаем и пряником, в преддверии летнего.

Тупые быки и их похотливые самки

Бухают в парке не лавке

Тащат Угли, коптят шашлыки,

А мусор под сосны и в устье реки.

Память ни к чёрту…

Да к чёрту, какая память?

Мне хочется целыми днями

Твой номер спамить

Дебильными смайлами

Ну как есть,

Хоть тысячу, но всё мало,

Хоть миллион – не перечесть!

Один за другим и кнопка «Отправить»,

Боюсь надоесть…

Но чем-то седьмым понимаю,

Что в этой игре

Не видно конца и края,

И твердого дна,