Рена Арзуманова - Мост через жизнь

Ольга Михайловна достала из сумки кусок старой клеёнки. Расстелила аккуратно на лавочке. Затем выложила на клеёнку толсто нарезанную и завёрнутую в кальку колбасу, два варёных яйца, домашние пирожки и одно пирожное «картошку». Собака, шумно сглотнув слюну, не отводила взгляда от импровизированного стола. Она прекрасно понимала, что самой хватать со стола продукты нельзя. Даже и думать об этом не стоит. За такое можно и по морде получить. В людях собака разбиралась хорошо. И знала, что никто не потерпит такого разнузданного поведения. А она потерпеть ещё несколько минут вполне себе может. Когда уже понятно, чем твоё терпение вознаградится, тогда и голод уже не так страшен. Собака подумала о том, что ей сегодня крупно повезло. Наткнуться на такого доброго человека, который руками не машет, не кричит да ещё ласково называет приблудой, – это большая удача! Она, собака, об этих людях много чего знает. Много чего нелицеприятного. Но говорить об этом не торопится. Не в её это правилах.

– Голодная, поди? – спросила Ольга Михайловна. – Если бы я знала, что буду не одна поминать, то больше бы продуктов захватила. А так беру всего понемногу. Пирожные вот мама любила. Приношу маме одно. Михаил большим любителем пирожков был. Очень мои пирожки уважал. А я их ему часто не пекла. Из вредности наверное. А теперь вот, как на кладбище собираюсь, пеку. И всё думаю: а оно ему теперь надо? Или это мне теперь надо? Эх, кабы знать, что он так торопливо уйдёт. Ничего мне напоследок не сказал. Ни слова. Молча жил, молча ушёл. И мне не дал возможности повиниться. Не захотел снять груз с моей души.

Ольга Михайловна вздохнула и внимательно посмотрела на фотографию мужа. Где-то там, за горизонтом, прокричала электричка. Собака навострила уши. Она этот звук не любила. Столько с этими электричками неприятного связано. Последний вот хозяин привязал её к лавке в электричке и ушёл. Для чего привязывал, спрашивается? Ему достаточно было просто ворота дома открыть, и она бы сама ушла. Или не ушла бы. Предавать и уходить – это не в собачьих правилах. Повезло с хозяином – твоё счастье. Не повезло – тоже счастье. Жить совсем без хозяина – это совсем последнее дело. Собака позволила себе тихо заскулить. Гораздо тише, чем скулила эта электричка. Надо же как-то человеку о себе напомнить? Напомнить о том, что они тут собрались помянуть и, может подкормить ее а не разговоры разговаривать. Вон как все пахнет..

Ольга Михайловна вздрогнула, оторвала взгляд от фотографии на памятнике и принялась чистить яйца. Собака глубоко вдохнула воздух. Да-а, всё, что было выложено на клеёнке, очень вкусно пахло. Гораздо вкуснее, чем снег и свежий воздух, которым так любят наслаждаться люди. Но собака людей за это не осуждала. Она знала, что люди слабо разбираются в запахах. О чём говорить, если они не могут по запаху определить любовь. А это, на взгляд собаки, самый важный запах. Даже важнее запаха домашних пирожков и колбасы.

– А что любил папа, я не очень помню. Ему приношу колбасу. Мне кажется, что колбасу все мужчины любят. А яйца приношу для порядка. Какой пикник без яиц? Правда?

Ольга Михайловна протянула очищенное яйцо собаке. Та очень аккуратно взяла яйцо с ладони и проглотила, даже разжёвывать не стала. Капля слюны скатилась в снег.

– Какая же ты голодная! – поразилась Ольга Михайловна. – А я, честно говоря, даже и не думала, что собаки яйца едят. У меня собак никогда не было. Как-то раз хотела кошку завести, но мама сказала, что ей и мужа моего хватает. Сказала, что одного приблуды в доме достаточно.

Собака, отреагировав на видимо полюбившееся слово «приблуда», забила хвостом и позволила себе негромко поскулить. Совсем-совсем негромко. Просто чтобы подтвердить, что яйца она любит. И колбасу любит. И домашние пирожки. И ей, собаке, совсем неважно – с чем эти пирожки. Она всякие за свою жизнь ела: и с картошкой, и с вареньем, и с сосиской. И даже пару раз ей перепадали пирожки с мясом. Свежими они уже, конечно, не были, попахивали даже. Но ей, если уж быть откровенной, всё равно мясные пирожки больше понравились. Гораздо больше, чем свежие с вареньем. Собака вообще считала себя некапризной. Считала, что очень подходит для любви и домашнего проживания. Она никого не переделывает на свой лад, в еде непривередлива, честная и очень верная. В ней есть все те качества, которые люди упорно ищут друг в друге и не всегда находят. А если и находят, то тут же начинают сомневаться – любит, не любит. Верит, не верит. Это потому, что не различают запахи. Эх, если бы она, собака, могла говорить человеческим языком, она бы людям всё разъяснила. Хотя, с другой стороны, лучше не говорить. Ей, собаке, достаточно и общения с себе подобными.