Ги Дзен - Загадка доктора Зака

Там было неплохо: темно, нешумно, никто не швырялся мною об стенку, я мог ползать, стоять в полный рост и даже подпрыгивать. Правда, с прыжками нужно было быть осторожным, поскольку железные пружины накручивались на волосы. Мне нравилось, что я мог смотреть телевизор сколько угодно, выставив из-под кровати глаз.

Я был смышленым и быстро сообразил, что можно добывать питательные вещества из кроватного дерева и простыней. Кровать была древняя, антикварная, сделанная из качественного, высоковитаминного красного дерева. Простыни были хорошие, прекрасно жевались и имели высокую питательную ценность. Ночью, когда родители спали, я выползал и остренькими зубками отгрызал кусочки от простыни, которые бережно складывал стопочкой на черный день.

Со временем мое тело полностью адаптировалось, уменьшилось в размерах. Я мог спокойно подпрыгивать, не ударяясь головой о железную сетку. Единственное, что держало в напряжении, это пружины: когда предки пытались совокупиться, они сильно прогибались и придавливали меня к полу, но я приспособился к ритму и знал, в какой момент нужно отпрыгнуть, чтобы остаться в живых.

Однажды ночью я выкатился с целью найти побольше хорошего дерева и качественных простыней и страшно испугался, увидев на кухне большое белое ажурное пятно. Но тут же успокоился: это светился экран телевизора, который родители забыли выключить. Присмотревшись к происходящему на экране, я увидел мужчину, который бил женщину столом по голове. Женщина жаловалась на плохую погоду, а мужчина кричал, что у него болит задница. Женщина схватила стул и шлепнула его по голове, после чего он ударил ее люстрой, а она его – кухонным ножом. На крики прибежал ребенок и начал в них стрелять из пистолета. Я так перепугался, что обкакался прямо на пол. Дерущиеся напомнили мне мою жизнь, и неприятные воспоминания испортили аппетит. Я пополз обратно и, совершенно обессиленный, заснул беспокойным сном, вздрагивая при ритмичном покачивании тяжелых металлических пружин.

Однажды я съел кусочек несвежего дерева и давно не стиранной простыни и почувствовал себя больным. Мне стало одиноко, и я решил найти компанию. Это было сложно, поскольку я не мог встретить такого же, как я: маленького, с продолговатой головой, большими ушами, крупными губами для сдувания пыли и сильным, ловким, извивающимся змеиным телом, позволяющим проникать во все дыры. Я утратил ощущение принадлежности к человеческому роду и давно уже не мог определить, кем же являюсь в животном царстве.

Когда то давно отец назвал меня умной свиньёй и зеленым змеем. Помню, мама однажды сказала, что я – перенапряжение для ее нервной системы, а отец, подойдя поближе и надев очки, внес поправку, заметив, что я похож на соседа. Запутавшись во всем этом, я прекратил попытки себя классифицировать и понял, что являюсь уникальным существом, мутантом, приспособившимся к жизни под кроватью.

Я попытался завязать дружбу с мышками, которых встретил в подвале, где наслаждался кусочком вкусного стула. Я подумал, что, может быть, я – мышка, но обнаружил, что пока не имею хвоста, не интересуюсь сыром и не люблю нюхать воздух, шевеля длинными усиками. Однажды я своим видом так напугал кота, что мышки мне благодарны до гроба.

Короче, я ходил-бродил в поисках общества, однако все безрезультатно. Я решил покинуть кровать и начать искать кого нибудь где-нибудь. Я выскользнул из дома ночью и решил больше никогда не возвращаться. Проползая по аллее, я услышал голос мамы.

– Господи, слава Богу, наконец-то ушел! Он уже взрослый.

– Да, – раздался голос отца. – Пусть сам себе на хлеб зарабатывает!

– На дерево, – поправила мама.

– Да, – согласился отец, – и шелковые простыни.

– Но я так боюсь за него, – мать шмыгнула носом. – Посмотри, какой он зеленый, ушастый, шерстяной, пузатый, острозубый…

– Ничего, ничего, – кашлянул с удовольствием папочка. – Скоро оперится, научится самостоятельно летать и даст нам, наконец, возможность отдохнуть.

– Может, нам в старости хорошее дерево с простынями купит, – вздохнула мамочка, и они исчезли, продолжив сильно и ритмично раскачивать кроватные пружины.

Я приполз назад и съел у кровати две ножки. Страшно хотелось, чтобы они свалились туда, где я провел детство.

Я выкатился из дома и вскоре обнаружил себя сидящим на траве, задумчиво жующим сочный кусочек древесины, захваченный на случай, если проголодаюсь. Я не совсем понимал, что делать дальше, и решил посидеть в кустах до утра, а там уже продолжить приключение.