Виктор Ермолин - Из ниоткуда в никуда

– Я хочу пригласить вас на пьесу.

Женя с удивлением посмотрела на девушку. Ей еще не доводилось получать такие предложения от представительниц женского пола.

– Знаете, мне это не интересно.

– Почему?

– Я же уже говорила, что если бы понимала, что и как там делается, то может быть и пошла.

– Это можно легко устроить.

Девушка достала телефон и стала быстро листать длинный список контактов.

– Меня зовут Лиля. А вас как?

– Ну, Евгения.

– Приятно познакомиться.

Лиля поднесла телефон к уху.

– У вас есть планы на вечер?

– Я собираюсь поехать домой дописывать главу магистерской.

– Научный руководитель ждет?

– Да.

– Какой крайний срок?

– Сегодня до восьми.

– Сейчас только два. Еще успеете.

– Куда вы звоните?

– Секунду, – подняв указательный палец, сказала девушка. – Алло, Сонь, вы еще там? Я сейчас приду с гостьей. Не разбегайтесь… Ага, хорошо. Давай.

– Подождите, я же еще не дала свое согласие. Мне не понятно, что вы собираетесь сделать.

– Хочу показать вам мастерскую «Э.С.Т.».

Женя насторожилась. Произнесенное девушкой название показалось ей незнакомым и слишком странным. Подключив знание латыни, она пришла к выводу, что est – это форма третьего лица единственного числа латинского глагола «быть», что можно перевести, как «Он есть» (или другими словами – «Бог есть»). «Мастерская» же – это отсылка к масонским ложам, которые нередко уходили в разные псевдорелигиозные крайности.

– Давайте как-нибудь в другой раз. Я правда спешу.

– Успеете еще отправить. Это не займет много времени.

Лиля встала и медленно пошла к переходу. Женя осталась сидеть на месте.

– Да не бойтесь вы так, я вас не съем, – резко остановилась и сказала девушка.

– Мне не хочется вас обижать, но я стараюсь не ходить по разным «мастерским».

– Нам можете доверять. Хоть у нас и нет до сих пор своего здания и нам приходится кочевать, но в Екатеринбурге мы уже десять лет.

– Я не местная, поэтому раньше о вас ничего не слышала.

– Оно не удивительно. В последнее время дела у нас идут туго. Местные стали забывать, что мы есть, а за чертой города – о нас ничего не слышали. Хотя раньше «Э.С.Т.» знали и в Перми и в Челябинске. А сегодня гостей буквально приходится уговаривать ходить на наши выступления.

– Это ваши люди ходят здесь с брошюрами и ко всем пристают?

– Я и говорю – у нас не лучшие времена. И в дождь и в холод стоим с листовками. Был бы еще толк от этого.

Лиля вмиг погрустнела. Жене стало как-то неловко продолжать сопротивляться, когда девушка так старается.

– Я только на десять-пятнадцать минут зайду.

– Как скажете, задерживать на дольше вас не стану.

Женя нехотя встала со скамьи и последовала за Лилей. Несмотря на бешено колотящееся сердце в груди, она подсознательно себя успокаивала, что сможет в любую минуту уйти.

– А ваша мастерская далеко отсюда?

– Сейчас мы собираемся в квартире в «Городке чекистов».

– И вы все влазите в обычную квартиру?

– А нас не так уж и много – постоянных всего семь человек. Есть приходяще-уходящие, но они не в счет.

– И вас при этом знают во всех крупных уральских городах?

– Я же говорю – «раньше». Когда-то нас было человек двадцать, но старенькие поуходили, а новенькие не готовы посвящать нашему делу много свободного времени. Да и к тому же мы придирчивы к новым лицам.

– А вы, случайно, не секта?

– Секта? Ну, если за «сектой» понимать закрытую общину, которая открыта только для избранных, тогда – да, – непосредственно, словно в шутку сказала Лиля.

Дико реагирующая на окружающий мир Женина фантазия заиграла новыми красками. Она представила, как в каком-то облезлом сыром подвале ее приковывают цепями к батарее и заставляют брать кредиты под гигантские проценты. Машинально ее рука потянулась в сумку за паспортом, но сакральный для приезжей девушки документ оказался дома, за что оставалось благодарить только судьбу.

– Вы здесь квартиру купили? – вдруг последовал неожиданный вопрос от Лили.

«Почему все так неравнодушны к моему жилью?» – негодуя, спросила себя Женя. – Снимаю комнату у одного омоновца. Строгий дядька. Если я до десяти домой не возвращаюсь, то сразу начинает меня искать. На телефон названивает. Профессиональная болезнь у него такая – паранойя.

– Вот как? А как же личная жизнь?

Мысли вновь унесли Женю в альтернативную вселенную ее фантазии. Только теперь она стала жертвой какой-то неистовой и аморальной оргии.