Екатерина Вильмонт - Сплошная лебедянь!

– Не страшно, это можно чистить.

– Вообще-то да…

– Мебель я отдам тете Поле, она хочет.

– Здорово!

– А занавески будут такие же, как стены… Только на два тона темнее.

– А найдешь?

– Уже нашла!

– Купила?

– Нет пока, только присмотрела.

– А мастеров таких найдешь?

– Не надо мастеров, сама справлюсь. Я такое уже делала. В Бельгии. Еще в Интернете покопаюсь… Варь, поможешь?

– Не вопрос! И если мне понравится, потом и у меня что-то подобное сделаем. Поможешь?

– Не вопрос!

Иван Алексеевич уезжал на несколько дней по делам. Рвался домой, а приехал, Яси дома не было.

– Алло, солнышко, ты где?

– В доме ткани.

– Что ты там делаешь?

– Занавески заказываю.

– Когда дома будешь? Я смертельно соскучился!

– Не раньше, чем через два часа!

– За что мне такие муки! Слушай, ты почему дверь в спальню заперла?

– Хочу сюрприз тебе сделать, когда все будет готово!

– А, понял, целому дураку полработы не показывают?

– Именно! Верещагин, я люблю тебя! И я тоже ужасно соскучилась!

И она уже рвалась домой, она практически разучилась существовать без него. С ним она забывала обо всех своих комплексах, чувствовала себя прекрасной, желанной женщиной, и в самом деле расцветала в его присутствии. Смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Это я? Нет, не может быть…

Как-то вечером они вчетвером – с Глебом и Наташей сидели на террасе модного ресторана. Начало сентября, дни теплые и погожие. Им было хорошо и уютно вместе.

– Знаешь, Яся, – сказал Глеб Витальевич, – я знаком с Ванькой уже тридцать лет, но никогда его таким не видел. Это благодаря тебе. Я хочу за тебя выпить! И еще за то, что наши с ним жены подружились. Это так здорово!

– Поддерживаю! – засмеялся Верещагин.

Все выпили за нее. Ей это было приятно. И вдруг что-то произошло, а что, она сказать не могла. Ее вдруг стал бить озноб, к горлу подступил комок… Стало страшно.

– Яська, ты чего так побледнела? – первой заметила ее состояние Наташа. – Тебе нехорошо?

– Да, голова что-то закружилась…

– Хочешь, спустимся в сад? – предложила Наташа.

– Да, да!

Мужчины, занятые разговором, ничего не заметили.

Женщины спустились в сад.

– Если б я не знала, что у Ивана не может быть детей, я бы подумала, что ты беременна.

– Нет, Наташа, я не беременна. Но мне кажется, что где-то здесь моя мать… Я всегда чувствовала ее приближение в минуты, когда мне было хорошо. Я не могу объяснить…

– Слушай, а может это просто какое-то недомогание, с нею не связанное?

– Может и так… Не знаю.

– Скажи мне, как она выглядит, я пройдусь по залам и погляжу, хочешь?

– Хочу!

– Я мигом, подожди меня!

Яся сидела на лавочке, закрыв глаза. Ей было трудно дышать. И вдруг ее отпустило. Вернулась Наташа.

– Тебе лучше?

– Да!

– Поразительно! Я видела такую женщину, она собиралась уходить… Я ни с чем подобным еще не сталкивалась…

Яся пожала плечами.

– Ну надо же… А она, между прочим, интересная женщина! Я думала невесть какая карга…

– Интересно, она меня тут видела?

– Это имеет значение?

– Имеет. Она может устроить какую-то пакость.

– Господи, что ты говоришь! Какую пакость?

– Я не знаю… Просто, если она видела, что мне хорошо, обязательно что-то устраивала…

– Брось, Яська, ты тогда была девочкой, зависела от нее, глаза ей каждый день мозолила, а сейчас ты более чем взрослая женщина, да и Ванька тебя в обиду не даст. Знаешь, что он мне сказал недавно?

– Что?

– Что нашел свою вторую половинку. Вот! И забудь ты о своей мамаше. Кстати, она была с мужчиной, такое представительный дядька…

– Видимо, это последний муж.

– Так до тебя ли ей?

– Будем надеяться, – вздохнула Яся.

Но в душе поселилась тревога.

– Иван Алексеевич, к вам рвется какая-то дама, говорит, что это жизненно важно для вас.

– Кто такая?

– Ее зовут Курилова В. И.

– Не знаю такую.

– Отправить восвояси? – осведомилась Виолетта Геннадьевна.

– Да нет, только предупредите, что у нее на все про все десять минут.

– Хорошо!

В дверях показалась элегантная немолодая женщина. Иван Алексеевич привстал, он был достаточно галантен.

– Присаживайтесь. Что вас привело ко мне?

– Я пришла предупредить вас.

– Слушаю вас.

– Я мать Ярославы!

– Вот как? И о чем вы хотите меня предупредить? – очень холодно осведомился Верещагин.

– О том, что у Ярославы очень дурная наследственность, с ней нельзя заводить детей, у нее по линии отца ужасные гены! Он был отпетый уголовник, к тому же в их роду было полно психически нездоровых людей…