Татьяна Булатова - Мифы и рифы летнего отдыха, или Крымское ревю

«У счастливых людей глупое выражение лица, – рассуждала она. – Я бы даже сказала, чуть туповатое. Потому что расслабленное: каждая мышца прогибается и ложится туда, куда вздумается». Путешественница оглянулась – лица её спутников вполне подходили под данное ею определение.

Все ехали молча, изо всех сил сдерживая ликование. И только дочь в обнимку со спортивным абреком не стеснялась в выражении своих эмоций: «Мама! – орала она. – Мама, как здорово! Это мустанг! Это Билл! Это море!» Лошадь поднималась на дыбы, наездник её осаживал, летели брызги, девочка становилась мокрая по уши и хохотала, хохотала.

Мать и дитя были счастливы.

Дорога от моря до конефермы показалась вдвое короче. Лошадей пустили в галоп по Капсельской долине. Горячий ветер обжигал лицо, под ногами неслась земля, наездница ощущала себя единым целым с пышущим жаром животным.

Спешившись, она погладила Дракона по морде, потрясла одной ногой, другой. Обняла подбежавшую к ней дочь и на полусогнутых начала спускаться к вилле под неумолкаемое щебетание юной наездницы: о Билле, о Мустанге, о лошадях-альбиносах, о том, что здорово. И вообще.

Вообще между матерью и дочерью творилась любовь. Как правило, кратковременная, если соотносить её с периодами взаимоизучения. Мать ратовала за доверие, но проверять последствия этого доверия никогда не забывала. Её личный детский опыт подсказывал, что обходных путей в осуществлении поставленной родителями задачи – великое множество. Главное – выбрать самый неожиданный, дабы окончательно сбить мать и отца с толку. Сама она это умела, поэтому многие её детские каверзы для уже постаревших родителей оставались тайной за семью печатями.

Искушённая в вопросах заметания следов, наша героиня никогда не ленилась просчитать варианты дочернего поведения. И обычно расчёт оказывался верным, а дочь в бешенстве орала: «Откуда ты всё это знаешь? Тебя же там не было!»

Но, бывало, случались проколы, обычно связанные с утратой бдительности размякшей в любви мамашей. Так и на этот раз:

– В бассейн, маленькое чудовище, не лезь.

– Ну, ноги-то помочить можно?

– Не можно.

– Мама, все мочут! Одна я как дура.

– Мне всё равно, что делают все. Ты поняла?

– Поняла, – буркнул ограниченный в правах ребёнок.

Когда дочь испарилась в направлении бассейна, мать каким-то седьмым чувством поняла – обманет! Поэтому, выждав время, подпоясалась и двинулась на поиски правды. А правдоискательство никому ещё счастья не приносило и жизнь не облегчало.

Правда была такова: принаряженная девочка стояла на одной ноге на краю бассейна и, балансируя, бултыхала другой в воде, при этом даже не сняв обувку.

Застав дочь на месте преступления и выдав ей по первое число, мамаша возвращалась к своему корпусу и думала: «Какая мерзость!» Ей хотелось жить с дочерью в любви и согласии, в доверии и понимании. И хотя она прекрасно понимала, что так не бывает, ей всё равно было больно, потому что перед глазами стояла миленькая девочка с лисьими повадками. Это было воплощение жизнестойкости и конъюнктурности – качеств, бесспорно, полезных для жизни. Мать же предвкушала «прелести» подросткового периода. Его она боялась, ибо видела разное.

«Как хочется ударить. Наотмашь», – зажмурившись, представляла она себе сцены избиения младенца. Наверное, радовалась самой мысли отмщения. Но в реальности чётко понимала – НЕЛЬЗЯ! Лицо – персона. Вообще доверие исчезнет.

Порой мать-страдалицу посещала мысль: «Может, она – тупая?» В пользу тупости, по мнению матери, говорило многое. Ребёнок обескураживал родительницу абсолютной неспособностью понимать собственную выгоду: не пройдёт насморк – не будет моря, не будет мороженого, не будет ещё чего-нибудь. А потом она вспоминала, что дочери всего семь лет, что девочка импульсивна и обуреваема страстями и что она очень непосредственна в своих детских хитростях и правилах.

Девочка не уставала, не спала днём и постоянно требовала внимания. Ресурсов матери было явно недостаточно: она и уставала, и хотела спать, и мечтала об одиночестве. Что тут было делать? Ничего тут не сделаешь. Сиди себе, жди для дочери жениха – только и всего.

А в это время в дверь номера кто-то старательно ломился. Правда, не жених, а доченька собственной персоной с письменным уведомлением: «ИЗВЕНИ МЕНЯ ПОЖАЛУЙСТО МАМА». Уведомление было выполнено на размалёванном сердечками листе. Не увидев положительной реакции матери, девочка протараторила: «Не выкидывай, пожалуйста». Свой труд она ценила.