Елена Ликанова - Глагол индивидуального спряжения

«Косточка авокадо содержит токсины, синильную кислоту…, но для жизни не опасна. (фух). Если вы съели её, у вас случится сильное расстройство желудка и возможна аллергия. Советуем принять супрастин». «Дядь Саш, отбой, – звоню снова Александру Андреевичу, – ты только предупреди соседей, чтобы туалет сегодня надолго не занимали!».

Прапор.

Звонок телефона. «Подходи на „четыре лавки“, – загадочным тоном без здрасьте говорит Александр Андреевич, – я тут кое-что нашёл интересное, покажу тебе». Прихожу, подсаживаюсь рядом на лавочку, дядя Саша достаёт из сумки несколько не очень больших плодов, похожих на зелёные грецкие орехи, только больше по размеру и формы немного более вытянутой. «Вот, смотри, это я в нашем парке набрал, под деревом. Похоже, это твоё авокадо. Только оно в нашем климате мелкое получается. Тепла, видать, мало ему. Пойдём завтра ещё наберем?» «Это, – говорю, – не знаю, что за плоды, дядь Саш, но точно не авокадо. И я Вас очень прошу, пока я не выясню, что это, не пробуйте это съесть!»

«Эй, Прапор, иди сюда!» – кричит вдруг дядя Саша кому-то. И к нам подходит крепкий коренастый мужчина лет тридцати пяти, одетый в камуфляжную куртку. «Меня Саша зовут, – сразу обращается он ко мне, – хотите услышать мою историю?» Услышать чью-то историю, вы шутите? Да, конечно же, хочу! «Только если Вы хотите, чтобы и я Вас слышал, садитесь справа, – говорит Саша, – потому что на левое ухо я практически глухой, мне его практически совсем оторвало». «Как это так?» – спрашиваю. «Ну, Вы ведь уже слышали только что, что у меня прозвище „Прапор“. Это потому, что у меня звание „старший прапорщик“. Остался на сверхсрочную службу, а тут Чеченская кампания. И попал в самое пекло. Что интересно и смешно даже – попал всего на один день». «И как же это Вам удалось?» – удивляюсь. «А вот так. Едем мы на БТР-е к месту дислокации через один кишлак. Вижу – мальчик в пыли у дороги играет, бьёт лопаткой по какой-то штуке. Оказавшейся при ближайшем рассмотрении противотанковой миной. Я из БТР-а выпрыгиваю, мальчика в охапку – и в сторону. Тут как рванет! Хорошо, что я в бронежилете был. Но, всё равно, меня контузило. Ухо вот почти совсем оторвало. А мальчишке тому, слава Богу, ничего. Меня сразу в госпиталь на операцию. А там, как назло, – студенты какие-то, практиканты. Замучился, пока мне ухо зашивали. Каждую минуту: „Доктор, подождите, дайте нам посмотреть!“, „Доктор, подождите, мы не успели записать!“ У меня уже наркоз отходит, а им всё неймётся. Ох, и наорался я на них тогда матом! Ну а после сразу меня и комиссовали. Вернулся в Москву». «И кем же Вы теперь работаете?» – спрашиваю. «Закройщиком!» – гордо заявляет Прапор. «В ателье одежду кроите?» – удивляюсь. «Да нет же! Закройщиком автомобильных фильтров. Вот уволюсь, и не будет у вас чистого воздуха, весь загрязнят», – смеётся. «Ой, а зачем это вам маньчжурские орехи понадобились? – безо всякой паузы продолжает болтать Прапорщик, – поделки мастерить?» «Маньчжурский орех?» – восклицаем в один голос мы с дядей Сашей. «И что, он съедобный?» – спрашивает Александр Андреевич. «Нет, но из него разные украшения можно делать, у него срезы очень красивые. Если, конечно, Вы его распилить сможете. Он прочный очень, ни одна пила не возьмёт». «Ничего, придумаем, как распилить. Завтра же пойдём и наберём мешок этих орехов, – воодушевился дядя Саша, – мы с тобой, Ленка, бизнес откроем. Будем бусы и другие украшения из этих орехов делать и продавать. И озолотимся. Начнём жить как люди». Интересно, что он под этим «как люди» подразумевал?

Чёрная полоса Фархата.

«Лен! – звонит мне взбудораженный Александр Андреевич, – приходи на „четыре лавки“. Срочно!» Прибегаю. «Лен! Я паспорт нашел!» «Какой такой паспорт?» «Ну какой бывает паспорт? – Документ». «И чей?», – интересуюсь я. «Какого – то не то Фаруха, не то Фархада. Молодой, двадцать четыре года, родился в Ашхабаде, зарегистрирован в Подмосковье. Может, пробьёшь его по интернету?» «Ладно, не вопрос. Небось, где-то в социальных сетях он есть. Напишу, что Вы его паспорт нашли, он с ума сойдет от радости». «Лен, а у него в паспорте три банковские карточки, ты можешь про…» «Стоп! Александр Андреевич, давайте так – я сейчас вот этого, что Вы про кредитки сказали, не слышала. Я знаю, какие у Вас стеснённые обстоятельства, но… это называется воровство!» «Ладно, – сопит дядя Саша, – тем более, у него вряд ли там деньги есть, тут в паспорте расписка лежит, он ремонт делал кому-то и напортачил, так ему штраф теперь выплачивать огромный». Зашла я в социальную сеть и сразу обнаружила этого Фархата. И что же я прочла на его странице? «Мир не приносит ни добра, ни зла сам по себе. Он безразличен к человеку. Всё происходящее вокруг нас – всего лишь отражение наших собственных мыслей, чувств, желаний и поступков. Мир – это большое зеркало». Списались-созвонились мы с этим Фархатом, договорились о встрече. Речь у него правильная, общение интеллигентное. «У меня чёрная полоса какая-то! – говорит, – Паспорт потерял, телефон не ловит, на работе штраф выплачивать огромный!» А я в ответ (как водится, с высоты своего «столетнего» опыта: «Чёрная полоса, молодой человек, это когда твои родные люди умирают один за другим, когда кто-то из близких болен, а ты ничем не можешь помочь, когда ты сам умираешь от неизлечимой болезни, а столько ещё хотел сделать… А твоя так называемая „чёрная полоса“ – это просто мелкие неприятности, о которых и думать не стоит!» А что, не так, что ли?