Кирилл Куталов - Запрещенные фрукты. Травелоги и рассказы

На следующий день я обзавелся шляпой для сафари: не люблю хаки, поэтому выбрал розовую. Завтра мы уезжаем из Малинди и отправляемся в саванну.

– Почему вода в реке такого цвета? Это из-за песка?

Мы идем вдоль реки Мара в сопровождении рейнджера – невысокого наголо бритого парня в берцах и камуфляже, куртка и штаны ему велики, отчего он похож на какого-нибудь рэпера и даже лицом напоминает Оксимирона, только черного. На плече у него висит винтовка, очень старая, с медными заклепками на цевье, с отполированным до блеска затвором. Когда мы останавливаемся, он опирается на винтовку, как масаи на свои палки.

– Это из-за бегемотов. Они гадят в воду, и их здесь очень много. Мы сейчас увидим.

Выше по течению, под мостом, в запруде, за поваленным деревом крокодил доедал зебру. Из темно-бурой воды вылезала треугольная пасть с полосатым, как коврик из ИКЕИ, шматом в зубах, раскрывалась, схлопывалась, снова тащила коврик в бурую жижу. Мы шли вдоль высокого берега реки по узкой тропинке, раздвигая ветки и перешагивая через кучи бегемотьего дерьма. Было пасмурно, сверху капало.

За два часа до этого наш вэн прыгал по буеракам на территории Масаи Мара – мы выслеживали льва. Гид кричал что-то на суахили по рации другим гидам, искал переправу через размытые вчерашним ливнем канавы и колеи – это была настоящая охота, несколько машин час или полтора гоняли по саванне, пока, наконец, мы их не нашли. Две львицы, сытые и спокойные, лежали на небольшом, поросшем самой обычной травой – как в Подмосковье – холме и не обращали на нас никакого внимания. Мы стояли метрах в пяти и слышали свое дыхание.

Выходим на берег. Река здесь делает изгиб, становится шире. Внизу под нами несколько десятков бегемотов. Они издают звуки, будто это не животные, а гигантский паровой механизм: по очереди поднимают из воды головы, шумно выдыхают, как стравливают пар, отряхивают воду с ушей, погружаются обратно. Иногда один из них ревет, а другой начинает хохотать.

– По ночам они выходят пастись на берег. Видели дерьмо на тропинке? Это они метят территорию.

Мы на границе Кении и Танзании, граница отмечена треугольным камнем с буквами «Т» и «К», выведенными чем-то черным, возможно посто углем. На обратном пути к нам в вэн подсаживается другой рейнджер, совсем молодой парень, тоже с ружьем и в камуфляже, он просит добросить до лагеря, потому что у рейнджеров всего одна машина и сейчас она где-то в саванне. Ему 20 лет и он масай. Мы спрашиваем, слышал ли он про вчерашний случай в деревне, про застреленного масая. Он не слышал, мы рассказываем.

– Наверное, его застрелили, потому что у него было оружие. Если бы на меня пошел человек с оружием в руках, я бы тоже его убил, пока он не убил меня.

Нам повезло на сафари: мы видели двух гепардов, которые обедали кем-то небольшим, вроде зайца, и двух леопардов. Леопарды сидели на дереве и отрывали куски от газели импала (звучит как марка автомобиля). Газель они затащили туда же, на дерево.

Спрашиваем у рейнджера, почему он выбрал эту работу. Он говорит, что любит оружие и животных. Мы расстаемся с ним на перекрестке – это место, где грунтовку пересекает тропа, перекресток обозначен двумя деревянными шестами, на каждом из шестов – череп какого-то травоядного животного, пищи для львов и леопардов. Черепа и кости разбросаны по всей саванне: рядом с местом, где мы остановились на ланч, лежит кусок чьего-то позвоночника.

В полукилометре от перекрестка снова останавливаемся: справа от нас в сторону Серенгети идет стадо слонов. Хорошо слышно, как они рвут хоботами траву. Солнце садится, над саванной дымка, вдали видны холмы Танзании.

Я еще дважды сталкивался с масаями. Один раз на обратном пути, когда мы остановились справить нужду – я не успел штаны застегнуть, а со стороны пустого пастбища бежали дети, я не понял, откуда они взялись, как будто прятались за кустами и в земле, они бежали просить еду и деньги. Второй раз – в деревне масаев (туристический аттракцион, вход – 30 долларов с человека), где подозрительно хорошо говоривший по-английски вождь рассказывал, как масаи строят дома из коровьего навоза и палок и добывают огонь трением. Я спросил его, сколько всего масаев живет в Кении.

– Около восьмисот тысяч человек.

– У вас есть представительство в парламенте или правительстве?

– Нам это не нужно, мы не признаем государство.

– А если государство, которое вы не признаете, придет и отберет у вас землю?