Мария Гарзийо - Забужение

– Двенадцатый час! – вступает первой в атаку мама, – Ты что на часы не смотришь?!

– Таскается черт знает где! Валютная проститутка! – бросает следом гранату отец.

Юлька взрывается ярким залпом обиды, и разлетается по комнате маленькими частичками незаслуженно оскорбленного мяса. Вот так вот сразу и проститутка! Еще и валютная! Устаревшее словосочетание родом откуда-то из старого фильма «Интердевочка». Какая из Юльки проститутка, она пока только целоваться учится.

– Мы с Анжелой по городу гуляли, – оправдывается она, собрав в кучку обломки, – В кино ходили.

– Ага, в кино! А где билет? – не утихает мамин гнев.

Билета у Юльки по понятным причинам нет.

– Не нравится мне эта Анжела! Чувствую, не доведет она нашу дуреху до добра! – жалуется мама папе, когда Юлька скрывается от словесного обстрела в туалете.

Она сидит на унитазе и медленно наполняется злостью. «Лучше бы на самом деле переспала с этим Ахмедом!» шмыгает носом она, «Тогда хоть обозвали бы меня заслуженно!»

У Анжелы есть радужная девичья мечта – открыть публичный дом. Место она для этого учреждения уже присмотрела – заброшенный особняк на горе сразу за супермаркетом. Его надо будет подлатать, приодеть, набить изнутри пушистыми коврами и бархатными бордовыми шторами с кистями и населить полуголыми нимфами. Анжела даже план обустройства уже начертила и себя изобразила рядом в перекинутом через плечо боа с тонкой сигаркой в мундштуке. Осталось дело за малым – найти средства на сие перспективное предприятие. Юлька дала свое согласие на участие в проекте, не потому, что сама идея кажется ей привлекательной (она сама предпочла бы зоопарк), а чтобы угодить Анжеле, которая на данный момент является главным ее авторитетом. Юлька делает вид, что и сама с раннего детства грезит о собственном борделе, и что все Барби в ее играх были жрицами любви, а Кены богатенькими клиентами. Выплевывать из себя матерные тирады и затягиваться сигаретой у нее тоже уже выходит вполне аутентично. Родители чувствуют, что Юлькин светлый парус постепенно уходит из их поля зрения, и пытаются всеми силами вернуть ускользающий кораблик взаимного доверия. Но выбранный ими метод агрессивной силовой атаки оказывает на Юльку действие противоположное желаемому. В ней под Анжелиным умелым руководством зарождается колючий протест. Она начинает дерзить и лгать. Желание выбраться из тесного панциря робкой отличницы, щедро разбавленное одобрением подруги, перевешивает любовь к родителям.

– Я буду позже. Ну, что поздно! Мама, одиннадцати нет еще! Ты издеваешься что ли? – громогласно возмущается Юлька, закрывшись в телефонной кабинке у Лаймовских часов.

Милда взирает на нее со своего постамента с серо-зеленым упреком.

– Блин, – повесив трубку на рычаг, вздыхает борец за свободу, – Достали уже!

– А я тебе говорила – вообще не звони, – подхватывает подругу под руку Анжела, – Ничего нового они тебе все равно не скажут. «Юля домой, Юля домой!» Ты ж не в первом классе! Пора им уже понять и смириться. Мои вон поняли и оставили меня в покое.

Анжелина мама соткана из той же тонкой чувствительной нити, что и Юлькина. И каждый раз, когда дочь возвращается домой за полночь, благоухая сигаретным дымом и алкоголем, нить эта натягивается, грозя лопнуть. Но в отличие от Юлькиных родителей эта женщина уже осознала свой проигрыш и опустила руки.

– Надо наверно ехать домой, – хмурится Юлька.

– Даже не думай! Не поддавайся на провокации! Надо идти напролом! Иначе никогда не вырвешься из их плена. Просидишь всю молодость за книжками.

Перспектива посвящения лучших лет жизни литературе и телевизору приводит Юльку в ужас. Она ведь и так уже не на шутку затормозила на старте. Все ровесницы уже давно познали счастье плотской любви, а на Юлькиных плечах все еще лежит позорное бремя девственности.

– Да, ты права, – делает вывод отсталая, – Еще один круг?

И они, выпрямив покалеченные двенадцатью годами учебы, спины, разворачиваются и подобно караулу у памятника свободы маршируют по приевшемуся маршруту. В парке напротив Русской Драмы обнаруживается сладкая парочка египетских спортсменов, переплетенных конечностями с какими-то местными девицами. «Вот вам и «I love you» опечаливается Юлька, столкнувшись лицом к лицу с маленьким, но все-таки разочарованием. «Интересно, если бы я поехала с ним в Межарпарк, он сейчас переплетался бы со мной, или все равно с другой?» вылезает следом пронырливая мысль.