Мария Гарзийо - Забужение

Сидят, аккуратно посасывая трубочку, делают вид что пьют. И вскоре, о счастье, любительницы виноградного сока попадают в поле зрения двух загорелых спортсменов, обосновавшихся в крогсе с той же целью, что и малолетние охотницы. После короткого обмена любезностями (hello pretty girls, how are you?) египтяне-велосипедисты приглашают девушек прогуляться под ручку по старой Риге. Анжела, не раздумывая, соглашается за двоих. Юльке достается тот потомок Тутанхамона, что выше ростом, зато со сломанной на каком-то опасном вираже рукой. Внешне он ей вполне даже симпатичен. Волосы темные с легкой кучерявостью, очи черные и страстные. Апельсинного загара и убогого английского, исковерканного почти до неузнаваемости арабским акцентом, в Юлькиных мечтах, правда, не было, но это, в конце концов, мелочи. Разбившись на пары, молодежь отправляется по протоптанному маршруту – от театра русской драмы до побережья Даугавы. Разговор с Ахмедом (или Абдулом, Юлька не разобрала имя, а переспросить не отважилась) клеится плохо. Точнее вообще не клеится, разваливаясь на однообразные кусочки «you are beautiful», «I like you» и «I want to kiss you». В плане языкового обмена поделиться есть чем только в прямом смысле оборота. Благодаря темпераментному Абдулу Юлька быстро осваивает технику французского (или, правильнее будет заметить – египетского) поцелуя. Оказывается, зубы в этом непростом процессе не задействованы вовсе. Всю работу берет на себя язык, забираясь в ротовую полость партнера и совершая там разнообразные движения. «Приятно, однако», думает Юлька, увлеченная этим захватывающим актом обмена бактериями. За ее спиной медленно ласкает волнами гранитный причал повидавшая на своем веке и не такое Даугава. «I love you» делает вывод горячий парень, когда они разжимают губы, чтобы глотнуть воздуха. Юлька не настолько глупа, чтобы принять это скоропостижное признание за чистую монету. Но как бы то ни было, магические слова щекочут ее крошечную женскую гордость. И оранжевую руку, воровато ползущую под майку вроде выдворить после такого заявления неудобно. «Поехали ко мне в Межапарк» пыхтит велосипедист, обжигая Юлькино ухо своим огненным дыханием. Идиллию разбивает Анжела, не разделяющая первооткрывательского восторга подруги. «Надо раскрутить их на выпивку», заявляет она, пытаясь выкарабкаться из объятий своего потомка фараонов. В области раскручивания Юлька еще больший чайник, чем в сфере поцелуев, потому нелегкая задача достается более опытной консоматорше. Анжела гундосит, что от жарких лобызаний у нее во рту наступила засуха как в пустыне Сахара, и пора бы смочить глотку каким-нибудь освежающим Мартини. Особого энтузиазма эта перспектива у бедуинов не вызывает, но противиться они не решаются, боясь упустить возможность заманить-таки двух неопытных бледнолицых в свой Межапарковский хостел. Разноцветная делегация направляется в недорогой пивной погребок, где дамы гордо заказывают себе по бокалу вермута, а джентльмены довольствуются местным Алдарисом. Обнаружившийся в сумочке фотоаппарат запечатлевает на пленке закутанную в загорелые руки велосипедиста Юльку (причем создается впечатление, что конечностей у него не две, а как минимум четыре, ибо они умудряются одновременно быть повсюду), улыбающуюся во все зубы Анжелу и ее кавалера почти полностью скрытого гигантской кружкой пива. Ахмед продолжает хныкать Юльке в ухо, что он ее «want», и что ее отказ последовать за ним в апартаменты навсегда разобьет его хрупкое сердце. Юлькину чувствительную душу теребит жалость. «Так сразу нельзя» с горем пополам объясняет она своему пламенному поклоннику, «Надо подождать до завтра». Тот непонимающе таращится. Его словарный запас содержит только позитивный ответ на заманчивое приглашение. Урок, на котором проходили тему «девушка вам отказала», он явно прогулял. Юлька тем временем мысленно поглаживает свою пушистую гордыню. Вот она, оказывается, какая роковая. Мужчина прямо бурлит от желания. Допив свой маслянистый напиток, подруги категорически заявляют загорелым ухажерам, что ни в какой Межапарк они с ними не поедут. Юлька, чтобы не доводить своего разочарованного беднягу до самоубийства, на прощание шепчет ему «Завтра!» Тот с трудом отрывает от ее тела свои клейкие конечности и клянется со слезами на глазах, что всю ночь будет мечтать о ней. Юлькина гордыня довольно урчит. Трясясь в трамвае, подруги подводят итоги охотничьей вылазки. Анжелу заморский фрукт не впечатлил, встречаться со своим Хасаном она больше не намерена. И высказанные Юлькой вслух сомнения по поводу завтрашнего Межапарка пресекает на корню: «Даже не думай! Это же арабы! У них СПИД!» «Вот черт!» думает Юлька, «Знала бы раньше, не стала бы и целоваться!» Тем ни менее мысли о восторженном Абдуле не покидают ее до самого дома. А там загулявшую дочь ждут кипящие возмущением родители.