Яна Дружинина - Церион, или Холодный, но прекрасный мир

Из соседней комнаты доносился неровный храп Пустовалова. Мать спала тихо и только иногда, пробуждаясь от всеобъемлющего храпа своего избранника, ёрзала, но тут же засыпала.

А вот Алике не спалось. Эмоции, не выраженные словами, рвались наружу. Она бы заплакала, но она поклялась не плакать ещё в раннем подростковом возрасте. А если Алика поклялась, значит, она уже ни за что не заплачет. Вместо этого она медленно сползла с подоконника и рухнула на кровать. Пружинки равнодушно подпрыгнули (да-да, равнодушно – именно так это тогда почувствовала девушка).

Руки нашарили в полутьме старую подушку, впитавшую запах своей хозяйки. Но Алика и не думала спать, нет. Она уткнулась в неё лицом и затихла. Не прошло и минуты, как раздался крик.

Перепуганная мать, пробудившаяся от глубокого сна Ирма, вскочивший, будто после ночного кошмара, Пустовалов – все они, будто по команде, раскрыли глаза.

Она не собиралась кричать так громко, крик вырвался сам, не согласуясь с волей. Затаённые чувства, пусть даже запрятанные очень глубоко, рано или поздно вырвутся наружу, извергнутся, как магма из вулкана.

– А?! Где?! Что?! – прохрипел отчим. Казалось, он испугался сильнее всех.

Алика слышала, как мать пробормотала ему сквозь сон что-то успокаивающее.

Ирма так и села на кровати.

– Аль, ну чего ты орёшь? – взволнованно спросила она.

– Ничего, ничего, – отмахнулась Алика.

– Ну и спи тогда, если ничего, – проворчала сестра и нырнула под одеяло.

Мать заглянула в комнату, но к тому моменту Алика уже притворилась спящей. Она не хотела обнажать свои страхи.

Пустовалов похрипел, порычал и снова попал в объятия Морфея.

А вот Алика попала под власть своих мыслей. Не заметила она и того, как переместилась с кровати на подоконник, как обняла руками колени и как выстроилась цепочка её нездоровых мыслей. Она сама не отдавала себе отчёта в том, сколько она сидит: час, два, всю ночь.

Что-то сверкнуло на тёмном полотне – что-то прекрасное и далёкое, прямо как в песне. Алика оживилась.

«Это падает звезда!» – поняла она.

В этом не было никаких сомнений. Что ещё это может быть, если ни звезда? Ну конечно же, конечно, это звезда – последняя вестница справедливости.

Алика прислонилась к окну лицом и ладонями, вздрогнула от предвкушения чего-то волшебного, замерла и тихо, едва слышно прошептала: «Пожалуйста. Пожалуйста, я прошу только одного… пожалуйста, пусть у меня не отнимают жизнь».

На окраине города было совсем мало жилых домов, и захудалые, обшарпанные улицы не пестрели прохожими. Старенькие домики были либо заброшены, либо представляли собой несложные конструкции, так сильно напоминающие скворечники.

Но даже в таком местечке нашёлся один дом, не похожий на другие. Недалеко от моря стоял просторный коттедж с широкой террасой и красивым садом. Все думали, что внутри он отделан так же хорошо, как и снаружи, но об этом могли только догадываться, так как гости туда не захаживали. Правда, один раз пробрались грабители, но обратно уже не выбрались.

Всем живущим на окраине этот дом казался неприступной крепостью, замком из сказки. Местные побаивались хозяйки и сами не понимали, почему. Она была вежлива и не давала повода себя опасаться, но всё же она была чужой, а значит, непонятной.

Её манеры, движения и даже мимику характеризовали не иначе как странные. Больше всего людей удивляло то, что живёт она в своём коттедже уже около двадцати лет, но выглядит всё так же молодо, как и в день своего приезда.

Тогда, двадцать лет назад, новая соседка даже охотно шла на контакт. Её участок был огорожен невысоким забором, через редкие зубья которого неплохо проглядывался сад и терраса.

Хозяйка, точный возраст которой так и не удалось узнать, не подолгу беседовала с местными на общие темы: садоводство, погода, политика и всё в таком духе. Но о том, кто она, откуда приехала и чем занимается, таинственная жительница никому не проговорилась.

У соседей были даже сомнения на тот счёт, что она их соотечественница, так как говорила загадочная хозяйка коттеджа с лёгким акцентом. Во всяком случае, общество местных жителей стало со временем ей претить.

На вопросы о шток-розах, пионах и огурцах она стала отвечать односложно, о политике говорила только вскользь, а погоду, и того хуже, вообще перестала обсуждать.

Такое поведение приводило в недоумение и раздражало жителей окраины, и не просто раздражало, а даже злило. Но окончательную черту в отношениях с жителями окраины подвёл один случай.