Яна Дружинина - Церион, или Холодный, но прекрасный мир

Алика потопталась на месте, не зная, стоит ли ей нырнуть под зонт или же быстро ответить какую-то несуразицу и уйти туда, куда её поведут ноги – возможно, домой.

Незнакомка то ли сделала жест подойти ближе, то ли просто поманила Алику глазами; позже девушка не смогла точно восстановить это в памяти. Но что бы там ни было, Алика её послушала и нырнула обратно под зонт.

– Зачем? – Она пожала плечами. – Да не знаю. Вы тоже бродите, ну и что? – Девушка закусила губу.

Обладательница зонта иронично вздохнула.

– Пойдём лучше посидим где-нибудь. – Она указала взглядом в сторону кафе.

– Нет, туда я не пойду! – категорично ответила Алика.

– Ну можно посидеть на террасе, – предложила женщина.

Вся эта ситуация казалась очень странной, но незнакомка была так добра и неравнодушна, что Алика не могла просто так уйти, к тому же ей некуда было спешить.

К кафе была пристроена небольшая терраска, на которой обычно мало кто сидел, а в такую дождливую погоду она и вовсе пустовала. На деревянных стульях, чем-то напоминающих лежаки, были скомканы толстые разноцветные пледы.

Пока спасительница Алики ходила за чаем, девушка закуталась почти до самой головы. Она очень замёрзла. Наконец, странная незнакомка вернулась и угостила её горячим имбирным чаем, но сама пить не стала. Конечно, Алике было приятно, но всё же такая ничем не объяснимая забота настораживала.

– Согрелась? – спросила женщина.

Сама она была одета легко, но даже не воспользовалась пледом.

Прихлюпывая носом, Алика кивнула.

– Скажи, сколько тебе лет? – ненавязчиво, но с увлечением принялась расспрашивать хозяйка зонта.

Алика отставила чай и рассеянно посмотрела на собеседницу. Казалось, она забыла свой возраст и, силясь вспомнить, ответила лишь спустя некоторую паузу:

– Пятнадцать… шестнадцать недавно исполнилось.

– У тебя что-то случилось? – прозвучал следующий вопрос. Голос у женщины был приятный.

Алика вгляделась в лицо незнакомки – оно тоже было приятным. Лёгкая полуулыбка располагала к себе, хотя казалась слегка приклеенной. Было в ней что-то такое… что вызывало доверие.

– Я пойду… мне надо идти. – Девушка медленно поднялась.

– Подожди. – В голосе незнакомки прозвучала повелительная интонация.

Алика интуитивно остановилась.

– Возьми зонт, – сказала женщина мягким, бархатным голосом. – Завтра вернёшь. – Она настойчиво вручила зонт растерявшейся Алике. – А у меня есть капюшон, не промокну. – Незнакомка немного помолчала и добавила: – Завтра в два в этом парке.

Девушке только и оставалось, что кивнуть в ответ.

«И зачем мне этот зонт? Всё равно простужусь», – думала Алика, подходя к дому.

Многоэтажное прямоугольное строение, в котором ей пришлось прожить всю свою жизнь, казалось холодной высокой горой, слепленной из глины и мусора. Подъезд встретил спёртым запахом тухлятины.

Алике вспомнилось, как мать ещё в детстве то ли в шутку, то ли всерьёз говорила, что в их подъезде принесли в жертву кошку. Этот запах присутствовал здесь всегда, правда, с разной степенью интенсивности.

Две старушки, вошедшие в подъезд вместе с девушкой, недовольно ворчали.

– Вот раньше такого безобразия не было, – пояснила одна из них. – Вони такой не было.

Другая, с несомненно важным видом, поддержала её.

«Да-да, и кошек в подъездах не резали, и трава была зеленее, и сахар слаще, и кисель кисельнее, – сказала про себя Алика. – Раньше вы были другие – молодые, поэтому и не замечали вони. И я раньше тоже не замечала».

В последнее время она часто говорила сама с собой, правда, всегда про себя. Мысли строились в предложения и незаметно превращались в целые диалоги. Эти диалоги и были одним из немногих её развлечений.

Алика доплелась до четвёртого этажа. На неё смотрела всё та же давно знакомая дверь квартиры номер 119. Она пошарила по карманам и полушёпотом воскликнула: «Вот чёрт! Ключи!»

Ладонь механически хлопнула по звонку. За дверью послышались неторопливые шаги, а потом звук поворачиваемой защёлки. Внутренняя дверь отворилась.

– Алика, ты? – спросил сонный голос.

Во входной двери был глазок, но то ли из-за душевной лени, то ли по какой-то другой неведомой причине им не воспользовались.

– Я, – ответила девушка, отряхивая тяжёлый чёрный зонт.

Дверь приоткрылась. На пороге появилась полная рыжеволосая девушка лет двадцати в пижаме и в тапочках-«кроликах». Приглаживая растрёпанные волосы, она сладко зевнула и обратила внимание на вымокшую до нитки сестру, которая всё ещё не переступила порог.