Виктор Точинов - Записки Черного охотника

Я иду от костра и костру и зорко приглядываю: не намечаются ли где проблемы?

И вижу: таки да, одна уже наметилась…

Первую наметившуюся проблему решили без моего участия.

Молодой охотник – лицо растерянное, губы подрагивают – держит в руке коньячную бутылку, небольшую, четвертьлитровую. Бутылка перевернута, коричневая струя льется на жесткую осоку и вскоре иссякает.

Обычно здесь у каждого костра собирается компания, во главе которой свой неформальный лидер, охотничий гуру, чье слово – закон (есть и исключения, небольшие компании примерно равных по статусу стрелков, но они редки).

Этой группой уже несколько лет заправляет отставной майор Юрий Васильевич Стасов. Военная косточка, у него не забалуешь…

В охотничьем деле экс-майор понимает не меньше, чем в дисциплине: двадцать лет прослужил на Крайнем Севере, на каком-то секретном объекте. И охоты там у него бывали, по рассказам, прямо-таки баснословные. Да и сейчас не плошает, один из лучших стрелков собирающегося в Бежинке сообщества, а мастеров стрельбы здесь хватает.

– Ты уж выбирай, Миша, – жестко говорит Стасов, – со мной ты на охоту ездишь или с выпивкой. Но если ее все-таки выберешь, так лучше и не езди никуда… Пей дома, на люди не показывайся, тем более с оружием.

Здесь все в порядке… Иду дальше.

– А что Виталик-то нынче не приехал? – спрашивают у другого костра. – Заболел?

– Да нет, жив-здоров… – звучит ответ. – Он сейчас за зайцами по чернотропу подался. Похоже, братцы, потеряли мы Виталика… Гончака же он завел, на зайцах-лисах помешался, только о них все разговоры, крякашей уже за дичь не считает. И тусуется теперь с компанией зайчатников…

– Зайчатники… – повторяет охотник средних лет; он из здешних завсегдатаев, я знаю его в лицо, но не могу вспомнить имени, а может, и не знал никогда. – Рассказали мне минувшей зимой про одну компанию зайчатников… Небольшая такая компания, тесная, чужому на охоту с ними не попасть. И очень странные мне вещи о них говорили, доложу я вам… Даже на знаю, верить или нет. Но за что купил, за то и продам… Ну, значит так: их пятеро и зимой ездят они на охоту исключительно поездом…

Присаживаюсь на конец бревна, лежащего на биваке. История свежая, я не слышал… И, действительно, более чем странная.

– Баловство, – сказал Капитоныч, повертев нож и вернув Веймарну. – Я их руками добиваю. За шкирятник приподыму и вот так вот позвонки ломаю. Хрусь – и все.

И он показал – как. Сжал пальцы левой руки в кулак, изобразил нечто вроде головы с шеей, а ребром правой ладони по «шее» легонько рубанул.

Капитоныч был мужик на редкость крупный и дородный. Фигура и длинные отвислые усы делали его похожим на моржа. Ладони размерами напоминали моржовые ласты, а кулак был с дыньку-«колхозницу». Такая ладонь и мамонту позвонки без натуги переломит, считал Славик. Он не любил Капитоныча.

Веймарн выглядел обиженным пренебрежением к своей обнове. И стал горячиться, доказывать, что нож хорош, и настоящей немецкой работы, и не здесь куплен… Он-то, Веймарн, вообще его не покупал, но даритель привез из Пассау, вот и клеймо – голова волка – имеется, и сертификат дома лежит, со всеми печатями.

Славик не стал разочаровывать профессора и говорить, что присматривался к точно такому же охотничьему ножу в оружейном на Апрашке. И голову волка осмотрел, и с сертификатом ознакомился… Славик понимал немецкий после школы с пятого на десятое, но все же уразумел: сделан нож хоть и под присмотром владельцев бренда, да не в Германии, а руками формозских китайцев… Знакомец профессора мог и не соврать, где купил нож: ничто не мешает продавать в Пассау клинки, сработанные за тридевять земель.

Сам Веймарн языком исторической родины не владел. За три века жизни в России Веймарны обрусели настолько, что из немецкого осталась у них лишь фамилия, да и та сто лет назад видоизменилась: с началом германской войны, когда Петербург обернулся Петроградом, предки Иван Иваныча поддались общему патриотическому порыву и отбросили приставку «фон». Петроград в конце концов стал снова Петербургом, но фон Веймарны так и остались Веймарнами…

– Все одно – баловство, – равнодушно ответил Капитоныч на горячую речь профессора. – Заяц не кабан, нечего об него нож марать. А коль за руки свои хирургические опасаешься, так прикладом сработай, и вся недолга.