Борис Крестолюбов - Заоблачная звезда. Фарагундо

– «Ну, поздравь меня бабуля с днем Ангела!»

Со стороны двери послышались шаги и Фарагундо несколько недовольно повернул туда голову. Кто-то поднимался по старой и скрипучей лестнице. Дверь тихонько отварилась, и в комнату вошли мама и сестра. Они подошли к кровати. Адель присела на край, а мать, немного взволнованная наклонилась и ласково провела ладонью по голове сына. Немного улыбнувшись, она произнесла:

– «С днем Ангела Фарагундо!»

Сестра в след добавила:

– «Храни тебя ГОСПОДЬ! Аллилуйя!»

Тут брат заметил, что на руках сестры лежит аккуратный сверток из белой папиросной бумаги. Через мгновение, она протянула ему подарок и тихо сказала:

– «Братик, вот то самое, что тебе в дальнейшем как мужчине обязательно пригодится в жизни!»

Он окончательно проснулся и протянул правую руку. Пакет был плотно свернут, и сразу было сложно его открыть. Но уже через минуту Фарагундо держал в руках новенькую опасную бритву. Раскрыв ее, он увидел, как сверкает на утреннем солнце новое, недавно откованное лезвие с острозаточенной ровной режущей кромкой.

– «Спасибо, спасибо!» – выпалил он, с восхищением разглядывая изделие настоящего мастера.

Прошло около получаса и за столом собрались мать, Адель и Фарагундо. Отец в ночь ушел на шхуне в открытое море, и ждать его в такое раннее время было бессмысленно. Фарагундо во всем пытался подражать отцу и поэтому очень старался походить на него. Праздничный завтрак длился недолго, ведь Фарагундо надо было бежать на пирс и встречать отца. Не сложная на первый взгляд разгрузка улова требовала на самом деле много усилий и сноровки. Даже каменотес, вкладывая свою грубую физическую силу, старается придать нужную форму и размер камню.

Улицы пригорода уже ожили и стали наполнятся людским потоком сопровождаемым различным гамом и шумом. Фарагундо знал, что ровно через пятнадцать минут на пирсе он будет принимать толстый канат, сброшенный отцом с правого борта судна для фиксации пришвартованной шхуны. Он уже поворачивал на улицу, спускающуюся к пирсу, как вдруг перед ним возникла старуха вся в черном одеянии с очень морщинистым лицом. Преградив ему дорогу, она протянула на встречу руку с открытой поднятой ладонью: как будто хотела остановить его движение волшебной невидимой силой. Ее растопыренные крючковатые пальцы напомнили когтистую лапу сапсана, атакующего свою добычу.

Чуть не сбив старушку и еле остановившись перед растопыренной пятерней он, не переводя дыхания, коротко выпалил:

– «Что Вам?»

– «Ты уже опоздал во многом мой мальчик и потерял половину себя!» – прохрипела старческим слабеющим голосом старуха.

Тут же Фарагундо попятился назад: всмотревшись в морщинистое лицо, он увидел утренний образ облака точь-в-точь похожий на лицо это пожилой женщины.

– «Изиде, сатана!» – прокричал он, все еще не выровняв свое дыхание и пятясь назад.

– «Не ходи на следующей неделе ни в один из дней к своему приятелю, у которого одна нога короче другой» – и тут же добавила:

– «Через него к тебе придет скорая смерть!»

Фарагундо одернуло.

– «Что?» – переспросил он и немного подал вперед голову.

Какое-то время они смотрели друг на друга и молчали. На перекрестке, где замешкался Фарагундо в разные от него стороны проходили люди и в этом замкнутом пространстве пересекавшихся улиц создавали иллюзию размешиваемого сахарного песка в стакане чая.

– «Я все сказала!» – прервала молчание старуха, и медленно обойдя парня начала свое движение на подъем в сторону пригорода.

Фарагундо молча, проводил ее взглядом. Вспомнив о цели своего начального движения, он повернулся в сторону залива и, ускоряясь, побежал к восьмому пирсу.

Время приближалось к обеду, но шхуны не было видно. К нему подошел соседский парень Андрэ и с усмешкой спросил:

– «Что случилось? Где твой отец, в это время Вы уже заканчиваете продавать рыбу и уже в голове тратите выручку!»

Фарагундо молчал и вглядывался в горизонт. Он ничего не слышал. Мысли его троились. То отец возникал в его сознании, то старуха давила его своей пятерней, то возникал образ приятеля с короткой ногой, с соседней улицы которого звали Юнта. Не дождавшись ответа, Андрэ махнул рукой и резко подался в сторону пригорода.

– «Что за бред! Где мой отец?» – сам себе в полголоса произнес Фарагундо.

Его мысли поплыли дальше. На горизонте появлялись корабли, но вглядываясь в их контур, он понимал, что это не шхуна отца, так как они имели три мачты, а шхуна отца, имела две мачты и больше походила на большую яхту.