Владимир Колосков - Мидгард. Часть 2

– Что такое гирлянды? – спросил король, как спрашивал при чтении этого фрагмента всякий раз, не в состоянии запомнить это слово.

– Это, мой грозный, хмурый повелитель, украшения, которые люди собирают из одинаковых или похожих частей вдоль одной направляющей, вроде бус, только большие, служащие для украшения жилищ и иногда деревьев.

– Я еще позаимствую у людей эти украшения! Вот забавники! – повеселел Бруз. – Сами люди оставили нам заповеди, как следует поступать с ними. С теми, кто не чтит силу своих соседей…

Карл в страхе сглотнул, он не понимал, кого имеет в виду король под соседями: людей или обитателей Муспелльсгейма – карлов и саламандр. Бруз тем временем продолжал:

– …кто забывает их, кто бунтует и восстает против них, кто бежит от боя. Но мы вернулись! Мы – бессмертные! И мы не останемся в тени безвестности. Мы вернем старые времена, о которых и людской царь говорит с такой ясностью. Дальше!

– Успехи моего оружия наполнили ужасом земли халдеев… – пробормотал карл. Он сбился, потому что решил, что чтение на сегодня закончилось.

– Что за халдеи? – снова перебил король.

– Должно быть, народ, – ответил карлик.

– Верно сказано. Успехи должны наполнять ужасом. Мы тоже наполним ужасом наших успехов многие земли. Ладно, брось! Эти пустые народы, память о которых сохранилась лишь числом убитых и угнанных в рабство, тот царь может перечислять бесконечно. Его это забавляло.

– А кого бы не забавляло? – усмехнулся Ородук.

– Но меня утомляет, – докончил Бруз. – Про «предать острию меча» все там?

– В списке только это, – замялся карл. Он в пятый раз пересказывал эту историю, но всякий раз король выглядел одинаково разочарованным их краткостью, а когда король разочарован, лучше не стоять перед ним. – Но в полных анналах этих земных царей описано множество битв, если бы мне достать все списки с них…

– Когда он жил, этот Ашшур?

– Задолго до… за дюжины поколений до первых вторжений нашего великого повелителя в земли людей, – ответил карл. В глубине души он презирал людей и все ими созданное, но ради ублажения слуха Хмурого Бруза ему пришлось нахвататься из ассирийской истории. Источником был единственный список об истории людей, который нашелся среди многочисленных бумаг карла. Если бы раньше ему сказали, что знание о людях поможет ему спасать свою жизнь от гнева Хмурого Бруза, он бы хранил все книги о людях, а не топил ими печь, но знал бы, где упасть, – соломку постелил, как говорят в Мидгарде.

– С такими правителями неудивительно, что люди выросли в могучих воинов. У нас таких царей тоже было немало. Магия испортила людей. Мы им еще покажем, что они потеряли, обратившись к Искусству. Мне нужен толковый сочинитель. Набросать песню.

– Да, мой повелитель, – раболепно согласился карл.

– Ты что мне дакаешь! – заревел король. – Ты ни сочинить, ни раба пленить не сможешь. Даже книги сохранить не сумел. Тоже мне, книжник! Самого бы тебя на переплет пустил, да один ты у меня такой умный! Пшел с глаз!

Карл прошмыгнул между ног дружинников, спеша скрыться подальше.

– Вернуть! – вдруг рявкнул король.

Чья-то нога ловким пинком подбросила карла в воздух, словно он был набитым мячом для игр. Взмыв в воздух, он бесформенным комком пыльного камзола, из которого, как корявые сучья из селевого потока, выглядывали кривые члены, приземлился перед королем.

– Когда второго приведешь? – спросил король у карла, носком железного сапога нашаривая в прилетевшем ему комке тряпок голову.

– Скоро, мой повелитель. Всего шесть ловушек осталось. Не больше девяти! Клянусь Святой Горой, – забожился карл.

Королевский сапог нашел голову и за подбородок повернул карла лицом к своему высокородному обладателю.

– Ты мне это в прошлое затмение обещал. – Король углядел в комке руку и наступил карлу на палец. – Еще шесть, еще шестьдесят! Мне плевать! Если до следующего затмения убийца виртрохражпробурфримира не будет в моих руках, я тебя сам в последнюю ловушку засуну, а как она тебя на фарш перемелет, из твоих внутренностей сделаю хирлянду, набью твои кишки твоим же фаршем и повешу на ворота. – Палец карла хрустнул под сапогом Бруза. Карл отчаянно заскулил, не пытаясь, впрочем, высвободить руку, так как это было бесполезно. Удовлетворившись одним пальцем, Бруз сменил гнев на милость и поднял ногу.

Получив свободу, карл под гогот дружины ретировался исполнять приказание.

– И Хверту мое почтение передавай! – крикнул вдогонку карлу Хмурый Бруз.