Елена Крамаренко - Я боюсь высоты, но очень хочу летать. Письма к себе – 2

В моем детстве шили сами. Не было кукол с дополнительной одеждой. На игрушке, как правило, было одно платье. Да и обувь была не у всех.

А я? Вспоминаю свое детство. Долго играла одна. Была одна большая кукла. На нее надевалась одежда младенца. Я помню, что ползунки моей младшей сестры ей были впору. И распашонки. Была посудка. Я пеленала куклу и переодевала. Все это было у меня дома. За мной наблюдала бабушка. Насколько я помню, она не вмешивалась в мою игру.

На улице я тоже играла сама. Что-то строила из песка. Бабушка вмешивалась только, когда мальчишки ломали мои куличики. Она грозила им своим бадиком.

Сколько себя помню, бабушка постоянно хромала и ходила с палочкой. Называла ее бадик. Он до сих пор лежит у меня на балконе. Пригодился, когда я повредила левое колено. Сначала прыгала на костылях, потом с бадиком какое-то время. Но врач сказал, чтобы бросила его и ходила самостоятельно. Я помню, что еще очень долго хромала. Практически все лето. А травму получила в апреле.

Потом были командные игры. Играли и девчонки, и мальчишки вместе. Казаки-разбойники, прятки, догонялки, выбивалы… Все летние каникулы на улице. Мамам было тяжело загнать нас домой. Я не отставала от других. Все как у всех.

А что-то случилось потом. Девчонки начали влюбляться. А я что-то тормозила. Я не хотела взрослеть. И тут только у меня снова появились куклы. Вернее, пупсики. Это маленькие голенькие человечки. У них совсем не было одежды. Вот и шили, вязали им. Делали кроватки и качели. Папа делал. Я его долго просила. И он сделал. В магазинах раньше этого не было.

Я словно только вспомнила, что я девочка, что куклы – мои игрушки. А я и не наигралась! У девочек пошли разговоры о нарядах и мальчиках. А я не ввязывалась. Считала, что это не для меня. И играла в куклы с младшими. Думала, что это отложит мое взросление? Наверное.

Потом увлеклась чтением. Читала запоем. Много. В основном романов. Любовь. Революция. Идея. Он и она строят вместе светлое будущее. Вот этим и засорила свой мозг. А в жизни было все по-другому.

Мама внушила, что от мужчин у женщин одни страдания. Родители как раз развелись, когда я была в подростковом возрасте. Отец просто молчал. Не говорил ни слова. Его точку зрения на происходящее я так и не услышала. Он говорил экивоками и подкалывал маму, когда все вместе собирались. Это сейчас, начитавшись различных умных книг, понимаю, что он ее обесценивал. Прямо ничего не говорил, но подразумевалось, что она все всегда делает не так. А он прав. Но он в стороне. Он только критикует. Но ничего сам не делает!

Они оба так и не построили новые семьи. Вот уже более 30 лет после развода они ведут себя так же. Дуются друг на друга, дразнятся, потом мирятся и все начинается сначала! Ничего нового.

Отец несколько раз пытался создать семью. Но каждой женщине чего-то не хватало! Обязательно. И комментировал он это так, что мешала всегда какая-то несущественная вещь. То она что-то не так готовила, то слишком обожала своих родственников, то еще что-то. И каждый раз что-то одно. И так уже больше 30 лет. В конце концов я на него разозлилась: «Приведи ее знакомиться!» Он приводил тысячу причин, почему это невозможно. Она боится, у нее другие заботы и т. д. Я поняла, что это не она, а он не хочет. И отстала от него. Это его жизнь, пусть доживает ее уже сам, как хочет. Я не могу с этим ничего сделать. Это его. Не мое.

У мамы сначала была жуткая обида. Она на папу была очень злой. Ругала, кричала, обвиняла нас с сестрой, бабушку – маму отца. «Если бы она не вмешивалась, то все было бы хорошо! Мы бы жили до сих пор!» – повторяла она постоянно.

Потом она пыталась устроить свое счастье. Не получилось. Мужчина привык к свободной жизни. И пил. Она решила жить для детей. И постоянно твердила об этом. Дотюкала меня как-то до такого состояния, что на ее вопрос, вернее, упрек, что мы ее сдадим в дом престарелых, я ответила: «Да, сдадим!». Больше она об этом не заикалась.

А дальше наши замужества с сестрой, внуки и наши же разводы. Мы с сестрой твердо усвоили родительские уроки. Выбираем тех, кто выбирает нас. И никого другого. Надо было сказать быстро: «Да!» Иначе только одиночество. И старые девы. А это осуждалось обществом. Бабушки на скамейке и подруги мамы. Все оценивалось и сравнивалось. Дети, внуки. То, что люди разные, и сравнивать человека надо только с ним самим, в голову не приходило!

И книжные идеалы! Куда без них?! Напридумывали себе, а мужья не хотели соответствовать тем образам, которые мы нарисовали в голове. И, пожалуйста, «семейная лодка разбилась о быт». Развод. Конечно, после скандалов и попыток переделать человека под себя: «Будь таким (или такой), как я хочу!». И давление, дубина и пряник.