Людмила Зайкина - Маленькие истории. Том второй. Рассказы. Сказки для взрослых. Стихи

А сама так хитро на ворону поглядывает да носом толкает её. Та крыльями забила да клювом лису в нос тюк. Лиса завизжала, упала, лапками мордочку обняла. Тут ворона взлетела на нижнюю ветку берёзы да кричит:

– Так тебе, лиса, не всё масленица. Отвечать надо за поступки хитрые да коварные.

Крыльями взмахнула да на лису налетела, и давай её клевать да приговаривать:

– Не воруй, лиса, не воруй. Не грабь да других, от голода, помирать не приговаривай.

Бежит лиса да к земле припадает, пытается в траве высокой спрятаться. В лес забежала. Ворона над ней летит, клюёт. Лиса в нору спряталась. Ворона рядом опустилась, гордо вышагивает, в нору заглядывает. Лиса боится выйти, кричит:

– Что тебе надо, ворона? Оставь меня в покое.

– Нет не оставлю! – отвечает ворона, – умру, но не отступлюсь. Чтоб и ты познала голод лютый.

Вдруг из норы кусочек махонький сыра вылетел да вороне под ноги.

– На, соловушка, – кричит лиса, – забирай сыр и проваливай!

Ворона сыр в клюв взяла, да и взлетела на дерево. Расположилась поудобнее, кусочек на ветку положила да склевала. Довольная сидит. Лиса из норы нос высунула, нюхает.

– Что, лиса, на свободу хочешь? Иди уж не трону тебя, но знай: не воруй да не грабь, к гибели никого не приговаривай.

Лиса вылезла да рядом с норой легла с опаской на ворону поглядывает, боится. Ворона слетела с дерева, лиса тут же в норе скрылась.

«Вот те на! – удивилась ворона. – Лиса меня боится. Видно и на неё можно найти управу. Главное – не бояться». Крыльями взмахнула, да и скрылась в лесу, оставив лису в недоумении да в размышлениях о том, что не поздоровится ей, если захочет, кого обмануть да сгубить.

«Эх, что за жизнь? Скукотища! – думала баба Яга, сидя на ступеньках своей избушки в унынии, подперев рукой щёку. – Работы нет. Раньше, всякие пакости могла творить. Всех царевен разобрали Иваны, теперь без дела сижу. Мухоморы насобирала, настойку сделала, Кощеюшку хотела угостить. Так нет, про меня совсем забыл! – сокрушалась она. – Постарел что ли? Может колдовство, какое? Возраст на голову давит? Девками не интересуется. Оставил меня без работы и заботы. Даже в гости ничем не заманишь. Эх, тоска зелёная. Судьба моя видно вечно одной вековать. Письмецо ему отписала:

«Что не приезжаешь? Подругу верную не навещаешь?»

Отписал мне ответ, жуть и только! Нацарапал, как курица лапой! Сколько веков прожил, а писать не научился. Ну, значит, в письме пишет:

«Ты што, старая совсем сдурела? На кой я к тебе приеду? Дел много! Вон добыл себе говорящий да показывающий предмет. Показывает меня молодым да красивым, слова мне говорит, опять-таки, ласковые. Беседу веду и не только через письма, но и вижу. Какой нынче прогресс свершился. И не надо за тридевять земель мчаться, как раньше».

Вот ведь каков, живой разговор забыл! Зависает! Я ему:

«Ты, что, старый козёл, совсем сдурел! Предмет твой одна иллюзия! Сам с собой разговариваешь, что ли?» Так он мне гневный ответ дал:

«Да не сам с собой, отстала ты от прогресса, мымра старая. Вон девиц сколько в предмете том вижу с ними время и провожу»! Не скучаю!»

Раньше в ушко шептал, да так страстно:

«Краса моя ненаглядная. Подруга моя боевая. Может, тряхнём стариной да в кроваточку, на перины».

– Волновал меня. Мымра старая! Это я-то? – возмущённо пробурчала Ягуша. – Стой, он ведь наверно в короне пред девицами является, – взволновалось она вдруг, – в золотой да антикварной, как увидют, так готовы на встречу скорую. Дуралей! На корону да каменья драгоценные, что на ней красуются, засматриваются! Позарились, как пить дать. Корыстные девки нынче. Так, – хлопнув себя по коленкам, вскакивая, да в избу быстренько вбегая, – надо меры супротив них принимать. Кощеюшку спасать! Не опоздать бы! Погубят ненаглядного! Погубят! Оставят меня сиротинушкой! Корону вместе с головой снимут, последней жизни лишат.

«Вон Ивашка иглу сломал, так ведь не знал, что у меня про запас была. Не зря в тайном месте схоронила, даже друг мой сердечный не знал о том. Упал будто замертво, Ивашка обманулся да уехал. А тут я иголочку на грудь ему положила, он и ожил. Сидит, встать не может, ослаб видно. Вред был нанесён большой его здоровью! Совсем одрях. Пришлось немного настойки моей знатной дать, чтоб в себя пришёл, да к колдовской косметике прибечь. Всю на него извела. Какой молодец получился. Красавец! Лучше да краше прежнего. Уж, как благодарен, был! И куда всё подевалось?».