Константин Паустовский - Том 7. Пьесы, рассказы, сказки 1941-1966

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Лермонтов Михаил Юрьевич.

Одоевский, поэт, декабрист, сосланный в солдаты на Кавказ после многолетней сибирской каторги.

Жерве, драгун, капитан, товарищ Лермонтова.

Столыпин (Монго), ближайший друг и родственник Лермонтова.

Мусина-Пушкина, графиня, молодая светская красавица.

Арсеньева Елизавета Алексеевна, бабушка Лермонтова.

Бенкендорф, начальник Третьего отделения.

Мария Николаевна, великая княгиня, дочь Николая I.

Барант, сын французского посланника.

Белинский Виссарион Григорьевич.

Пушкина Наталия Николаевна, вдова Пушкина.

Мартынов, убийца Лермонтова.

Военный лекарь.

Вяземский, поэт, друг Пушкина.

Воронцова-Дашкова, княгиня, эксцентричная светская женщина.

Васильчиков, близкий ко двору молодой человек, сын николаевского сановника.

Соллогуб, писатель, приближенный великой княгини Марии Николаевны.

Екатерина Карамзина, вдова писателя Карамзина.

Софья Карамзина, дочь писателя Карамзина.

Александр Тургенев, друг Пушкина.

Дашенька, приживалка бабушки Лермонтова.

Жандармский полковник с рукой на перевязи.

Часовой.

Комендант арестного дома.

Генерал, начальник отряда в Чечне.

Глебов, секундант Лермонтова во время дуэли с Мартыновым.

Духанщик.

Спившийся чиновник.

Офицер-кавалергард, друг Васильчикова.

Пожилой улан. Корнет.

Седой капитан.

Светские дамы, сановные старики и старухи, маски, зурначи, грузинские крестьяне, муши, пленные горцы, солдаты, слуги.

Действие происходит в 1838–1841 годах.

Тифлис. Духан. Ветхий балкон духана висит на сваях на/г Курой. Внизу шумит река.

Осеннее утро. Солнце. Легкие тени. С балкона видны окраины Тифлиса – нагромождение старых домов, пыльных кровель, деревянных лестниц. Над ними далеко в небе сверкает, как глыба ломаного льда, вершина Казбека.

В духане почти нет посетителей. Два старых зурнача играют в кости. За дальним столиком спит помятый человек в рваной чиновничьей фуражке. Седой военный лекарь в расстегнутом пыльном сюртуке допивает вино.

Духанщик – маленький и унылый – нервно щелкает на огромных счетах. Он все время ошибается, сердито сбрасывает счеты и начинает считать сначала.

Лекарь. Сколько же с меня? Да ты, я вижу, никак не сочтешь, азиат?

Духанщик. Зачем кричишь на меня, дорогой?

Лекарь. Эх ты, купец-мученик. Битый час щелкаешь, ни до чего еще не дощелкался.

За дверью духана слышны мужские голоса, громкий смех, звон шпор. Дверь распахивается. Входят Лермонтов, Жерве и Одоевский. Лермонтов и Жерве одеты по-походному. Одоевский в солдатской шинели.

Духанщик пугается. Лекарь застегивает сюртук. Пьяный чиновник подымает голову. Зурначи оглядываются на вошедших и застывают с костями в руках. Только после первых слов Лермонтова они успокаиваются и с треском продолжают игру.

Лермонтов. Это духан для извозчиков?

Духанщик. Зачем для извозчиков? Всякий человек сюда заходит – берет вино, харчо, лоби.

Лермонтов. А офицеры?

Духанщик (разводит руками и виновато смеется). Какой офицер зайдет в такой бедный духан, дорогой!

Лермонтов. Вот и чудесно! (Одоевскому.) Здесь мы выпьем вина и простимся, Саша. Никто тебя с нами не увидит.

Одоевский (осматривается). Трущоба изрядная.

Жерве. Самое безопасное место на тифлисском майдане. (Духанщику.) Тащи вина и всякой белиберды. Понимаешь? Только живо. Нас дожидаются почтовые лошади.

Лермонтов, Жерве и Одоевский садятся за столик около перил. Растерявшийся духанщик торопливо подает вино, зелень, сыр. Пьяный чиновник пересаживается поближе к столику Лермонтова и снова засыпает.

Одоевский (Лермонтову). Ну что ж, Миша, выпьем за твое освобождение, за Петербург.

Лермонтов. Ничего, Саша. Бог даст, и ты скоро вернешься в Россию.

Одоевский. Что меня утешать! Буду ли я усерден по службе, или буду я нерадив, – все равно не видать мне больше России. Государь не помиловал почти никого из участников декабрьского мятежа.

Жерве. Да, жди от него – дожидайся!