Николай Матвеев - 3

Берген встретил меня дождём, будто мало мне было его в Петербурге. Я немного погулял по городу, под моросью, словно иглами колющей лицо, а к вечеру я пришёл в тот хостел, что забронировал ещё в Петербурге. Я грелся и читал, читал и грелся, потом появился мой сосед, забавный парень из Ирландии, мы с ним немного пообщались с помощью жестов и Google переводчика. Его звали Грэгори, он собирался объехать весь свет, зарабатывая на билет, в той стране, где будет жить. Грэгори был твёрдо уверен, что ему хватит его знаний, а знал он английский, как сварить суп с фрикадельками и как узнать время на часах. Он хотел угостить меня элем, но я не пил уже давно и, как-то даже не хотелось. И я не спал в ту ночь под резкий ирландский храп, чувствуя алкогольные пары, глядя, как дождь барабанит в стекло. А утром вдруг кончился дождь. Солнце, конечно, так и не появилось, но стало как-то веселее, что ли… Я ушёл, когда Грэгори ещё не проснулся, я оставил ему деревянный брелок в форме кораблика, что является эмблемой Петербурга, я вырезал его, пока ждал для китов сибирский кедр. Берген без дождя и Берген в дождь – это почти что одно и то же зрелище, разница только в сухости одежды. Я добрался до порта и пошёл к рыбацким корабликам, я обращался к капитанам с единственными двумя норвежскими словами «anskue hval», но все мотали головой, при этом кто-то улыбался, кто-то отмахивался рукой, а кто-то крутил у виска морщинистым указательным пальцем. И вот осталось только два кораблика, две капельки надежды, на первом мне не ответили вообще, а на втором я вдруг увидел голую женщину, совсем уже не молодую и, чувствуется, что совсем чужую, чужую даже для хозяина этой посудины, не то что для порта или даже города. Она спускалась по трапу, с бокалом в руке и что-то бормотала. Я не стал проситься на тот корабль, я развернулся и пошёл с причала прочь, что ж, в Норвегии есть ещё порты и причалы, вот хотя бы Буде или Вардё, хоть где-то, да я найду того, кто мне поможет встретиться с китом. Я шёл, понурив голову, пиная камушек, по улице, когда меня кто-то тронул за плечо, мне показалось тогда, что так за плечи трогают отцы. Мне показалось, хотя я этого не знал, как и не знал я своего отца. Мне говорила мама, что он был моряком и он погиб, спасая свой корабль. Быть может, я ей верил, ведь не было причин не верить. Ведь не было причин.

Я оглянулся, сквозь норвежский морок пурпурного дня, мне улыбался старичок. Лицо его в морщинах и бороздах времени, редкие серые волосы кудрявились, выглядывая из-под фуражки, которая, как кажется, пережила гораздо больше, чем одну войну.

– Hello! Excuse me, I heard you want to see the whale? – Сказал просоленным голосом дедушка.

– Yes I want it very much, – ответил я, наверно, вспомнив какой-то школьный диалог, заученный, рассказанный в каком-то классе.

– I can help you. Follow me. – Он просто развернулся и куда-то зашагал. Я пошёл за ним, мы возвращались в порт.

И мы пришли к тому кораблику, где мне никто не отвечал, а рядом покачивалось всё то же судно с голой женщиной на борту. Забавно, но когда я взглянул на него, по трапу вновь спускалась та самая дама, в халате, который то и дело распахивался от несильного, в общем-то ветра. Неприятная в своей естественности и вместе с тем, чем-то завораживающая картина. «Эй!» – окликнул меня старик, я вздрогнул, оторвался от этого зрелища и шагнул на борт кораблика по имени «Køye». Корабль был небольшой, где-то внизу урчал двигатель, в рубке, помимо штурвала, каких-то приборов, рубильников, компаса, кнопок и датчиков, стоял обеденный стол, прикрученный огромными болтами к полу, буфет у задней стенки, с засовами, наверное, чтобы во время качки из него ничего не выпало, и что-то бормотало радио, подвешенное над буфетом. На столе стоял электрический чайник, база которого тоже была прикручена к столу, так же, деревянная сахарница, полагаю, тоже прикрученная саморезом к столу, три подозрительно похожих на советские подстаканника, наверняка тоже как-то прикрепленных к столу и деревянный мини-бочонок, в котором лежали пакетики с чаем.

– We leave in an hour, – сказал капитан, когда я разглядывал причудливый контейнер для чая.

– Что? – переспросил я машинально, не очень поняв, что будет через час.

– Русский?! – Воскликнул дедушка с забавным акцентом, и лицо его озарилось, словно майское утро, а морщины, кажется даже разгладились.

– Да, – ответил я, придя в некоторое замешательство.

– Привет! Я – Мортен, я капитан этого корабля, я наполовину русский! Если тебе удобно, можем общаться на русском. – Капитан подошёл ко мне и обнял. Я смешался ещё больше.