Кира Грозная - Кудряшка

Мои картинки вызвали восторг у милиционеров. Особенно им приглянулся Морковкин. Пришлось выпускать целую серию «комиксов», посвящённых этому герою.

Наконец дошла очередь до Гришки. Он тоже пришёл тестироваться.

Гришка лениво просмотрел карточки и поинтересовался: кто такое выдумал? Пришлось рассказать ему про Розенцвейга.

– А эти ситуации – моя выдумка, – похвасталась я.

– А у Розеншвайга – хуже?

Я улыбнулась. И Гришкина неосведомлённость в отношении психологических методик, и то, как он смешно переврал фамилию создателя теста, вызывали умиление.

– Нет, не хуже. Там показаны ситуации не из нашей жизни, – снисходительно объяснила я.

– Но ведь, предлагая милиционеру разрешить служебный конфликт, ты прямо-таки заставляешь его отвечать неискренне! Я, например, в форме никогда не отвечу искренне. А в другой ситуации – могу взять да ляпнуть. Поняла теперь?

Я помолчала, сбитая с толку. Потом промямлила:

– Tы хочешь сказать, что…

– Я хочу сказать, что тебе лучше использовать картинки Розен… как его… Розенкранца. Наверное, они подходят людям любой профессии. Да и зачем мудрить, что-то придумывать, рисовать, если уже есть проверенная методика. Ведь так?

– Так, – пробормотала я.

Гришка меня попросту заткнул за пояс! И сказать больше нечего.

– Ладно, девочка, – Гришка встал из-за стола, надел свою неизменную кепку, – впиши за меня мои реплики, а то мне некогда. До завтра!

И он вышел, аккуратно прикрыв дверь. Я осталась сидеть, разглядывая картинки…

Конечно, мы с Гришкой не всегда вели серьёзные разговоры. Случалось, что просто валяли дурака.

В соседнем кабинете сидели двое со смешными фамилиями: Куманец и Скорохват. Оба были старшими инспекторами кадров по ОП (то есть «особым поручениям»). Саня Куманец, тощий, остроносый, с веснушками и глазками-бусинками, напоминал моего героя Морковкина. Лёха Скорохват, тучный и хамоватый, был алкоголик. Никакими средствами воздействия Сергею Петровичу не удавалось заставить его являться на работу трезвым.

Сидя за стенкой от них, я нередко слышала, как соседи ругались. Тщедушный Куманец разговаривал басом, произнося фразы степенно и выдержанно, а огромный Скорохват вторил визгливым бабьим голосом и так частил, что слов не разберёшь. Впрочем, я и не вслушивалась.

Однажды Гришка зашёл ко мне поиграть в Doom на стареньком компьютере. Мой сосед, Стасик из Барнаула, отсутствовал. Мы резались в компьютерную игру, по стеклу шаркал дождь, в магнитоле пел Джо Дассен. Мне было тепло и уютно с Гришкой. А потом расшумелись соседи, причём Скорохват верещал так пронзительно, что раздражение достигло верхней планки.

– Заткнулся бы ты, хряк, – пожелал Гришка стене, отделявшей нас от соседей. – А то Куманца плохо слышно.

– Скорохват, заткни свой рот, – подхватила я. – Куманец – наоборот!

– Здорово! – похвалил меня Гришка. И, открыв в «Лексиконе» новый файл, набрал моё двустишье. – Ещё давай!

– Куманец – молодец, – выдала я без паузы. – Скорохват – дегенерат.

– Ну, ты талантище! – поразился Гришка. – А ещё будут?

Тут-то меня и прорвало:

– На Лёху Скорохвата нельзя смотреть без мата! А Саня Куманец – талантливый подлец!

Гришка только успевал печатать.

И всё в таком ключе.

– Отлично, – сказал Гришка, доставая из принтера распечатанный листок. – Возьму на память!

Потом попили чаю, ещё раз сыграли в Doom.

– Кстати, рабочий день закончился, – порадовал меня Гришка.

Мы вышли из кабинета. Пока я возилась с ключом, Гришка элегантно просунул «плод совместного творчества» под дверь соседям!

– А теперь бежим, – подтолкнул он меня.

Я даже испугаться не успела. Ну, Гришка! Мы буквально скатились по лестнице и впрыгнули в отходящий троллейбус. Гришка был горд и весел, как школьник, подпиливший ножку учительского стула.

На следующее утро, отперев дверь своего кабинета, я нашла на полу записку с текстом:

Я мгновенно заперлась изнутри – и вовремя: кто-то уже дёргал дверную ручку! А по улице, направляясь к нашей проходной, неспешно шёл мой рыжий друг. Увидев в окне меня с перекошенной от испуга физиономией (я посылала отчаянные сигналы, для убедительности даже провела по горлу ребром ладони), Гришка улыбнулся, помахал рукой и заторопился. Вскоре из-за стенки донеслись ропот, бубнёж, пререкания, потом из этого многоголосия выделился весёлый Гришкин голос – и вдруг они все вместе захохотали! Мне сразу стало спокойно и так хорошо на душе…