Александр Лышков - Олежкины истории. Повести и рассказы

– Отдай это Наде и извинись.

– Это за одну-то конфету?

– Это за то, что ты не только не задумался над тем, хорошо ли брать чужое, но даже сделал это.

Озадаченный таким её решением, он всё же выполнил этот наказ. Как сказал бы дядя Саша, любитель хитроумных и малопонятных фраз, несоразмерность компенсации была явно налицо: она значительно превышала величину нанесённого им ущерба. Олежка сформулировал для себя это несколько проще – ничего себе?! Но, одновременно с этим, он понял также, что, если ты попался на мелком воровстве, готовься к утрате всего своего имущества. Из этого можно было сделать два вывода – либо никогда не попадайся, либо не воруй. Он без колебаний остановился на последнем. И то, что Надька молча приняла внушительный куль как должное, ещё более утвердили его в своём выборе. Для его приятелей этот урок, похоже, тоже не прошёл бесследно. На пропажи в садике больше никто не жаловался.

Пятый

– Сокол, сокол, я пятый, – повторяет Олежка, прижавшись губами к микрофону. – Как слышите? Приём.

Он подносит микрофон к уху и прислушивается, затаив дыхание. Опять никакого ответа. Наверное, он нажал не на ту кнопку. Он вертит в руках загадочный чёрный предмет, напоминающий нижнюю часть корпуса телефонного аппарата с торчащим из него проводком, к которому неумело прикручен наушник. Может быть, нужно нажать ещё и на эту, торчащую сбоку, малоприметную пимпочку?

Как этот пластмассовый обломок оказался в куче игрушек, никто уже не помнит. Петька Савков утверждает, что это рация. Ему можно доверять, его отец работает на заводе, где ремонтируют танки. Он же принёс из дома наушник, который он выдернул из старого шлемофона. Он говорит, что у отца таких несколько штук, и он ездит в них на мотоцикле. Петька хотел принести в садик шлемофон целиком, но ему не разрешили.

Олежке очень хочется выйти в эфир. Так обычно говорит диктор, начиная очередную радиопередачу. Может, его, этого эфира, просто слишком мало в игровой, и поэтому его никто не слышит? Он знает, что баночка с таким эфиром стоит в шкафчике в помещении медицинского пункта, и когда сестричка открывает её, чтобы помазать им лопатку или плечо после укола, воздух сразу наполняется каким-то характерным запахом, который ни с чем не спутаешь. Его слышно не только в дальнем конце очереди, стоящей на прививку, но и даже за дверями. И тогда всем в садике ясно – сегодня плановая прививка. Поэтому понятно, что, раз этот эфир обладает такой всепроникающей способностью, то именно по нему и бегут эти загадочные радиоволны. Вот бы раздобыть эту баночку и открыть её рядом с рацией! Он даже представляет себе радиостудию, где рядом с микрофоном выстроена целая батарея таких баночек, и поэтому выходу в эфир ничто не мешает.

Олежка переводит взгляд с дверей в медпункт на рацию и приступает к очередной попытке. В последовательности, отличной от предыдущей, он старательно нажимает на выступающие части рации и поворачивает в новое положение всё то, что хоть как-то может быть повёрнуто. Он почти не сомневается, что, помимо эфира, в этом тоже кроется какой-то особый секрет. Просто многие слишком нетерпеливы в поисках правильного решения и бросают это дело на полпути. Но у него это обязательно получится, рано или поздно.

– Сокол, я пятый. Вас не слышно. Приём.

Почему «пятый»? Потому, что «десятый» – это позывной его отца. Иногда в училище, где он служит, объявляются сборы по тревоге. Это происходит обычно ночью, под утро. Надо же такое удумать! А то эти командиры не понимают, что ночью у людей бывают дела и поважнее! Именно так они опять поступают накануне. Олежка вспоминает прошедшую ночь и вновь переживает её перипетии.

Он слышит сквозь сон, как разбуженный телефонным звонком отец выходит в коридор и снимает трубку. Потом он набирает чей-то номер и произносит странную фразу «Вас вызывает десятый». Больше он ничего не говорит и нажимает на рычаг отбоя, а затем снова накручивает диск на телефоне и, дождавшись ответа, опять произносит эту же загадочную фразу. Так продолжается минут пять. Потом он достаёт из-под кровати тревожный чемоданчик и куда-то уходит.

Олежку всегда удивляет, почему отец называет этот чемоданчик тревожным. Ведь так обычно называется то, что вызывает страх или опасение. Но содержимое чемоданчика вполне себе безобидно: он как-то видел, как отец его укладывает. Самое опасное в нём – это складной перочинный ножик. А кроме него там всё очень домашнее и вполне себе мирное: тёплое бельё, плащ-палатка, фонарик, пачка хрустящих галет и даже сгущёнка. Наверное, у военных, как и у бабули, тоже бывают чёрные дни.