Андрей Кузечкин - Абориген-дайджест

Ладно, не отвлекаемся.

Вот другой пример педагогического лицемерия – пожалуй, самый безобидный. Девятиклассница Алёна Тигрентьева – круглая отличница. И однажды в учительской разгорается спор: классная руководительница 9-го класса требует, чтобы Алёне единственную четвёрку в четверти, по предмету «экономика», исправили на пять. Известно, круглый отличник – это огромный плюс для престижа школы, ибо данные об успеваемости учащихся всех районных школ поступают в РОНО, а там, исходя из этих сведений, распределяют по школам разные блага. Да к тому же классрук была по совместительству матерью этой самой Алёны – ничего удивительного, что она требовала отличной отметки для дочери.

Валентина Александровна, что вела экономику, отказалась наотрез: на пятёрку не знает. Хоть режьте меня – пять не поставлю. Не за что. Мать настаивает: дайте ей индивидуальное задание! Да чего давать, чего тянуть, если она не знает? Валентина Александровна идёт на принцип. Пусть эта четвёрка послужит Алёне уроком, чтобы в следующей четверти она без вытягивания за уши сама бы всё выучила на отлично! Но сердобольной мамаше и заботливому классруку пятёрка нужна немедленно. И в учительской начинается то, что грозит гибелью всему живому в радиусе ста метров – женская перепалка.

А вот просто-таки вопиющий пример педагогической фальши.

Мы готовились к очередному школьному празднику. Завуч высказала безупречную с педагогической точки зрения идею: танцы как таковые не несут никакой воспитательной нагрузки. Вот если в середине дискотеки провести несколько конкурсов!

Вслед за рацпредложением поступила скептическая реплика от меня:

– Конкурсы – это, конечно, неплохо. Но я их вести не буду. Потому что если посредине дискотеки отключить музыку, поднимется пьяный хай: «Включите обратно!»

Эх, что тут началось! На меня набросились со всех сторон, загалдели:

– Да что вы такое говорите, Андрей Сергеевич! На школьные праздники нельзя приходить в пьяном виде!

Я-то знаю, что нельзя. Учителя знают. Даже ученики, и те знают. Но наивным было бы думать, что детишки соблюдают этот запрет. Достать на селе самогон проще, чем шнурки завязать, тем более что у многих детишек родители и сами промышляют самогоноварением. На все танцы старшеклассники приходят навеселе, но учителя предпочитают этого не замечать. А если и замечают, то ужасаются: что творится! Дистанция между старшим поколением сельских жителей и их детьми-школьниками невероятно велика: это две группы людей, каждая из которых обитает в своей геологической эпохе. Именно это – старорежимный взгляд на жизнь и на формирование личности подростка (простите за термин ненавистной мне лженауки) плюс собственное пуританское воспитание – не позволяет пожилым учительницам разглядеть то, что очевидно мне.

– В одиннадцатом классе мальчики и девочки между собой не дружат, – вздыхает бедная старенькая женщина.

Ещё бы! У них в одиннадцатом девочки все, кроме одной, целочки, а парням хочется живого мяса, потому и ищут они девчонок других, искушённых.

А то такой случай: меня попросили перед Осенним Балом прочесть стихотворение Сергея Есенина. Ничего не имею против этого автора, но в стихотворении встречается слово «конопляник». Предупредил педагогов сразу: оно вызовет у детей истерический хохот. Мне не поверили. Я прочитал стихи, злосчастное слово постарался проговорить так быстро, чтобы слушатели просто не успели его уловить. Но они уловили. И кое-какие смешки были. Ещё бы! Для современного подростка конопля – это прежде всего курительная травка для веселья.

Глупо было бы предполагать, что учителя и вовсе не догадываются об истинном облике (а не том, который они демонстрируют при взрослых) своих обожаемых деток – о нём просто не принято говорить. А если кто-то и говорит, то с преувеличенным страданием, с изумлением на лице и непременно с виноватым видом. Мол, уж простите меня, что вспоминаю о таких тяжёлых сторонах жизни.

А я вот не понимаю: чему здесь изумляться, из-за чего страдать?

Читатели, верно, уже считают меня врагом всего живого. Дескать, говорит о всяких ужасах и бравирует своим равнодушием.

Не будьте ханжами, господа! Я пишу о самых отвратных явлениях жизни как о чём-то само собой разумеющемся именно потому, что они и есть нечто само собой разумеющееся. В этом суть того, что я называю циническим реализмом.

Будучи студентом, я работал во время летних каникул на фабрике мороженого. Бригада грузчиков состояла из парней 18–20 лет, крепких, весёлых, дружных. Вместе развлекались по ночам, на следующий день во время обеденного перерыва делились впечатлениями, давясь хохотом: