Адита Сигорян - Всё помнят города

А Гена в группе слыл драчуном, заводилой в каждой мальчишеской драке, оттого ещё более странным казалось то, как он сразу принял в свой круг тихого новичка. Теперь возмужавший и отпустивший бороду Кинди уже мало чем походил на того тихоню, о котором сверстники говорили, что Гена нашёл себе Чебурашку. Но друг детства, несмотря на это, сразу его узнал.

– Хочешь устроиться к нам на работу? – попытался он угадать цель визита Кинди в Дзержинск.

– Не здесь моё место, брат, – улыбнулся тот. – Ты с кем-нибудь из наших ещё общаешься?

– Рома на днях звонил из Москвы, – припомнил Гена, – а Варя, живёт в Богородске и мы часто видимся. Они с Ильёй расписались, а недавно ребёнка усыновили.

– Такого же? – полюбопытствовал Кинди.

– Нет.

Они оба ненадолго умолкли, заслышав за дверью шаги секретарши.

– В Судный не собирался никто из них? – вполголоса поинтересовался у друга Кинди.

– Что ты, пошутил сейчас, что ли? – искренне удивился тот. – Мы ему в юности-то, вспомни, как надоели! Не думаю, что он ждёт нас к себе снова – ещё ведь и пятнадцати лет не прошло! Дай ему хоть в себя прийти после всех этих выходок нашей своры!

Но, поглядев на Кинди внимательно, понял, что его друг серьёзен, как никогда. Переменившись в лице, Гена потёр пальцами лоб и сел в своё кресло, подвинув поближе пепельницу.

– Значит, вот куда ты… Братишка, – задумчиво произнёс он.

– Прости, так уж вышло, – вздохнул Кинди, опустив перед ним взгляд.

Гена закурил сигарету и опять поглядел на друга.

– Причина-то хоть уважительная? – спросил он. – Или глупость какая-нибудь? Снова йога твоя? Дыхательные практики? Змеи? Ну, что? Говори!

– Ты будешь долго ругаться, а мне совсем не хочется с тобой ссориться, – уклонился Кинди. – Я всё же надеюсь достичь нирваны, а Судный – прекрасное место для духовного поиска.

Гена молча глядел на него, пока сигарета сама не истлела в пальцах.

– Осторожнее там, – предостерёг он с какой-то тревогой в голосе, – не нарвись опять на какую-нибудь банду вроде тех, что держали районы и дрались на ножах в подземке.

– Сейчас ведь не девяностые! – улыбнулся Кинди. – Я уверен, Судный изменился не меньше, чем мы. Повзрослел. Не переживай, угости от меня наших, с кем свидишься. И ребят из другого потока, если встретишь, не обижай.

– Хорошо, бить не буду, – сдержав нервный смех, отшутился Гена.

И с чего он решил, что я буду им не рад? Конечно, я ждал этих сорванцов, и всегда бы их принял. Они ведь мне – точно дети, я помню их ещё теми мальчишками, что размахивали мечами у меня во дворах и носились ватагой по моим улицам, выслеживая бандитов. Я – Судный, в котором они научились всему, что могло пригодиться им на большом и нелёгком пути по жизни. Немного боязно было их отпускать, но таков закон: птенцы всегда улетают из гнёзд, как только окрепнут крылья. Теперь один из них возвращался ко мне по высохшему ручью, и я с нетерпением ждал его, закалённого жизнью в этом безумном мире.

Как любому городу, мне хотелось предстать дорогому гостю в самом приглядном виде, чтобы он понял, как я рад встрече и как по нему скучал. Вот только скучать в этот день не пришлось ни моим гостям, ни моему населению, да и мне самому было уже не до полива цветов и мытья тротуаров.

Привокзальная площадь гудела на разные голоса, пестрила рисованными плакатами, флагами какой-то пиратской расцветки. На листах ватмана были какого-то худощавого мужчины с бледным лицом, а то и вовсе с черепом вместо головы, на котором иногда красовалась большая погнутая корона. Были также карикатуры, где тот же мужчина изображён был в собачьем ошейнике, на цепи, или с костью в зубах. Но среди этих ярких рисунков, мелькали фотографии опрятного на вид человека лет 40 на вид, с крупным псом, больше походившим на чёрного волка. Много было транспарантов с церковными куполами. Трудно было сразу понять, что происходит и чего требуют эти люди.

Я помнил про этот день. Предвыборный митинг был одобрен моим председателем и властями Правны, моей названой сестры и покровительницы. Но мы с ней наивно полагали, что участие в нём примут бюджетники, поддерживающие кандидатуру владельца автопарка, Афанасия Коршунова, на пост моего будущего мэра. Однако, шансов у этого кандидата было не много, несмотря на все его старания заслужить доверие избирателей. Дело в том, что он был иностранцем, хоть и имел русские корни. Ни для кого не секрет, что выходцы из Европы составляют пятую часть моего населения, что само по себе очень не нравится большинству горожан. Естественно, они ведь здесь не улицы подметают, а занимают высокие должности, развивают мою промышленность, медицину, дорожно-транспортное сообщение, проектируют мосты, вокзалы, гостиницы и жилые дома… Им принадлежат мои заводы и фабрики, так же и автопарк является собственностью одного из них. Хищную птичью фамилию этого кандидата часто можно увидеть на заборах в моих дворах. У него очень много завистников и какой только грязью они его не поливали, называя и падальщиком, и стервятником! Но я и подумать не мог, что именно в этот день все эти заборные художники и стихоплёты тоже придут на предвыборный митинг, чтобы превратить его в балаган! А поскольку управлять человеческой волей никому не под силу, я никак не мог препятствовать этому, даже если бы и хотел.