Дарья Симонова - Тетя Пеларгония и тайна рода

Моя дражайшая сестра, чье досье было подмочено работой внутренним рецензентом в издательстве, – в сущности, цензором, – сказала бы о моих несвоевременных размышлениях: «Реальность пнула мою мечту грязным сапогом в распахнутую грудь». Это цитата из одной прочитанной ею рукописи, одной из сотен. Будучи призванной нещадно отсеивать девяносто девять процентов текстов, присылаемых в редакцию, сестрица моя одновременно жалела безвестных писак и с удовольствием смеялась над их перлами. Для чего создала специальную папку на своем рабочем столе, дабы сохранить самые яркие жемчужины стиля для потомков. Вышеприведенная цитата поразила ее не столько экспрессией, сколько наличием нескольких вариантов эпитетов. Предусмотрительный автор решил облегчить работу редактору и в скобках приписал: «Грудь распахнутая, но можно заменить на „доверчивая“, а также „белоснежная“…» А также волосатая или силиконовая! – веселилась редакция. В общем, пассаж породил немало дискуссий среди тружеников издательского дела о том, есть ли вообще у мечты грудь и какого она должна быть размера и качества.

Итак, грязный сапог реальности прошелся и по моим тщедушным грезам. Прервать внутренние монологи меня заставил шум, который доносился со стороны гардероба. Вампир Аркадьевич терпел бедствие! На него напали хищные музейные старушки в вязаных жилетах. Причиной, как выяснилось, послужила его эзотерическая монгольская шапка. Нет, не надо думать, что головной убор подвергся нападкам идеологических противников. Просто моего храброго спутника попросили его снять при входе в культурное заведение. Но ведь это была не просто шапка, а магическая защита, о чем я узнала позже, а пока недальновидно недоумевала. Все произошло слишком быстро, так что анализировать было совершенно некогда. Вампир Аркадьевич, отбросив флер интеллигентности, вдруг почему-то несказанно обозлился на гардеробных жриц и смотрительниц из-за их безобидной просьбы. Казалось бы, просят тебя снять шапку – сними, как и полагается мужчине в помещении. Но, как пытался втолковать непокорный Аркадьевич своим обидчицам, подлинный воин не снимает шлем даже во сне. Тем временем маленькие, но вовсе не беззащитные, словно таксы, женщины музейного типа скапливались вокруг моего строптивого друга. И в этом зрелище было даже нечто мистическое – мудрейшие жрицы собираются ниспровергнуть чуждый культ! Одна из них, особенно распалившаяся от дискуссии, даже попыталась подпрыгнуть и сорвать заветную шапку с головы врага. Вампир Аркадьевич, не рассчитав силу, грубо отпихнул ее от себя, и старушка оказалась поверженной на холодные каменные плиты пола. Это было уже опасно, так как любое падение для пожилого человека может иметь крайне нежелательные последствия. Но и превышение необходимых мер обороны со стороны моего приятеля я тоже могла понять: налетели все на одного! Я поняла, что пора бы мне и вмешаться, но в этот момент я увидела страшное: на нас надвигались уже не старушки, а весьма решительный, невесть откуда взявшийся старичок с… саблей! «Осетинское оружие!» – всплыла в моей голове тема выставки. Если оно пойдет в ход, то шутки кончились и надо уносить ноги. Ну и времена вкупе со нравами – даже в музее не чувствуешь себя в безопасности…

Словом, в горячке я решила, что жизнь Вампира Аркадьевича возможно спасти только ценой оставленного трофея. И в результате что я делаю? Я прорываюсь сквозь толпу нападающих, срываю с Вампира Аркадьевича монгольскую шапку и… совершенно неожиданно для себя нахлобучиваю ее на одну из самых активных бабушек. Своего воина уже без шлема я со взыгравшей во мне богатырской силой выпихиваю прочь из музея. Последняя картинка этой потасовки, врезавшаяся в мою память, – смотрительница музея в роли последней супруги Чингисхана. Нечаянный трофей ей на диво пришелся к лицу…

Самсон из древнегреческих мифов вместе с волосами потерял свою легендарную силу. В арсенале Вампира Аркадьевича вряд ли были сверхъестественные способности. Но это не значило, что ему было нечего терять! Лишившись шапки, он сначала утратил дар речи, долго задыхался, а потом простонал: «Зачем?!» Так коротко и горько он выразил свое недоумение моему нелепому вмешательству в соревнование двух систем, как выражались в былые времена газетные передовицы. Я и сама уже пожалела о своей внезапной эквилибристике. Благие намерения привели меня в крайне неловкое положение. Оказалось, что монгольская шапка была подарком старого друга, заядлого путешественника, и много лет служила источником душевного равновесия, – в сущности, та же Самсонова грива, – пока не появилась я в роли коварной Далилы. Теперь дни нашего дорогого Вампира сочтены. Раскаяние мое было бездонным, хотя я не могла не задать мучившего меня вопроса о том, всегда ли экстравагантный головной убор столь незыблемо украшал голову борца с музейными ретроградами. Проще говоря: неужели за много лет никто никогда не попросил Аркадьевича снять эту идиотскую шапку в присутственном месте?