Ева Энкели - ЗАПАХ

Собака помчалась к реке. Недалеко от спуска, она зарылась в кусты дикой ежевики и громко лаяла, копая землю. Так и нашли труп пятнадцатилетней Амелии Рупор. Девушка пропала три месяца назад. Родители наняли частного детектива и он привел их к таинственному незнакомцу, который предложил подвести Амелию с вечеринки. Ох уж эти вечеринки! Дом через два квартала. Девушка бывала там не раз и часто возвращалась пешком. Обермли мог рассуждать, что было у этого убийцы что-то, что привлекало этих жертв: приятная внешность, мелодичный голос или какая-то харизма общения. Родители Амелии заверили полицию, что их дочь никогда бы не села в машину к незнакомцу… Родители часто ошибаются. Полицейские любят шутить на совещаниях, что родители чаще всего даже на десять процентов не знают своих детей. И к сожалению узнать мотив Амелии Рупор уже не предоставляется возможным…

О, я определенно могу посвятить тебя в свои планы…

Сначала я обмою тебя в реке. Потом заплету твои мокрые волосы и украшу цветами. Я знаю, ты хочешь жить. Ты боишься, поэтому твой пульс бьется намного быстрее, чем обычно.

Мне понравились твои глаза. В темноте ночи, в тусклом свете улиц, они как будто мерцали. Но главным все равно было не это. Наверное, ты стащила их у мамы. Эти пряные духи. Тебе нравился их аромат, но ты чуть сбрызнула запястья. И оттого запах, мягко окутавший твою кожу стал волнующе сладким… Я уловил его, стоя у телефонной будки. Ты прошла легкой походкой, болтая по мобильнику в сторону автобусной остановки. Уже 11 вечера… Видимо это важно для тебя. Я имею в виду то, ради чего ты так поздно возвращаешься домой. И мне очень повезло, потому что твой тупица-бойфренд не успел за тобой приехать… Я подслушал твой разговор.

И теперь ты здесь. Льешь напрасно свои горькие слезы. Потому что я уже вижу и предвкушаю твою смерть. Мне нравится водить холодным лезвием по твоим запястьям, представляя как по ним стекает кровь. О, запах крови мне особенно приятен. Кровь пахнет всем одновременно… влажной землей, кислой ягодой… весенним дождем и дикими цветами. Самой жизнью и далекой смертью. Но тебе повезло. Я выбрал тебя, а значит и сама смерть выбрала тебя…

На тебе дурацкое платье, а я люблю что-то поизысканнее. Я одеваю тебя в бледно-розовые шелка. Ты почти готова, моя дорогая. Мне остается только насладиться тобой, твоим телом… Дать волю своим диким инстинктам и услышать твои крики. А потом я смогу оборвать нить твоей судьбы и похоронить тебя, спев тебе прощальную песню. Гудбай, Беатрисс. Сегодня тебя зовут так…

Моя жизнь состоит из красивых и простых ритуалов. Каждое утро я ем в одной забегаловке, где официанткой работает взрослая, но довольно симпатичная женщина по имени Мерэдит. Мы иногда болтаем с ней… Я специально втерся к ней в доверие, потому что работникам кафе обычно многое известно, они любят сплетни и не любят полицию. Когда нашли тело Патриши Маршалл, хотя для меня она осталась дивной Луизой, чья кожа пахла жасмином… Я как раз сидел в этой кафешке и пил кофе, когда старый телек включили погромче и новость об убийстве испортила аппетит парочке посетителей. Но я был доволен. Так и должно было быть. Игра началась и теперь мой инстинкт охотника усилился… потому что теперь и мне объявляли охоту. Мерэдит сообщила мне, что у полиции нет никаких зацепок, кроме информации, что девушку похитил незнакомец. Но я и не собирался облегчать работу этим копам. Им придется здорово попотеть, чтобы хоть что-то разузнать. Но на меня им не выйти…

Ах, да! Я же забыл рассказать как разделался со своим отцом. Надеюсь он давно сгнил в той яме, которая пропиталась моей кровью, моими слезами и криками… Я надеюсь, что перед смертью он мучался и умер в агонии. Он заслужил это. Он не имел больше права жить.

Я люблю ритуалы за то, что они становятся рутиной. Одни и те же люди, магазины, дежурные фразы и никто не заподозрит вежливого тихоню в том, что он может убивать. Рутина стала моей гаванью… но моего папашу она погубила… Потому что я выучил его наизусть. Я знал уже, когда он разозлиться, когда придёт в ярость и конечно, я знал его слабые места и времена его бессилия и душевной хандры. Я задушил его прямо на проститутке. В том самом подвале. И бросил в яму, срезав кожу на запястьях и завязав эти места грубой бечёвкой.

Я уверился в том, что отец мог слышать каждый мой крик, которым я наполнял уносящийся ввысь туннель. Потому что я слышал как отец звал на помощь, когда я стоял на заднем дворе. Я решил мучить его до конца, чтобы он тоже испил ту чашу боли и терзаний, давящую тесноту почти замкнутого пространства и чувство брошенности… У отца всегда была власть надо мной. А теперь он не лучше собаки…