Эра Эльто - Роковая грань

– Санни? – искренне удивился Марио. – Он успел набедокурить, и теперь мне звонят из квестуры? Да я видел его каких-то два дня…

Он осекся и замолчал, видимо, осмысливая услышанное, а потом продолжил – неуверенно, как человек, пытающийся переварить шокирующую новость:

– Простите, детектив, мне кажется… Из отдела по расследованию убийств? По поводу Сантино?..

– Да. Чем быстрее вы приедете, тем лучше. Это очень важно.

– Буду через полчаса.

***

На Марио Верроне были нежно-голубые джинсы, которые мать Томаса называла «ох уж эта мода на вещи из помойки» и тонкий свитер из белой шерсти. Он выглядел достаточно юным для высокопоставленного прихвостня криминального авторитета, хотя, скорее всего, готовился разменять третий десяток. Клара, подруга детектива Ланта, сказала бы, что он вполне себе ничего, если прибавить сантиметров пять роста, обрезать к чертям длинные волосы и откормить.

Путь от дверей участка до кабинета Томаса спутники проделали в молчании. На часах было начало одиннадцатого вечера, и тишину, царившую в коридорах, нарушал только стук каблуков ботинок флорентийца. Дорогих ботинок из хорошей кожи, не сочетавшихся с остальной одеждой. Высоковатых, по мнению детектива Ланта, каблуков, дюйма два, если не больше, но даже в такой обуви синьор Верроне был ощутимо ниже почти двухметрового американца.

– Шея, – произнес Марио, усаживаясь в кресло напротив стола Томаса. – Вы делали снимки его шеи?

– Да. Вот они.

Флорентиец несколько секунд рассматривал фотографии, а потом положил их на колени и прикрыл глаза.

– У него татуировка. Здесь. – Синьор Верроне провел указательным пальцем по своей шее. – Видите?

– Мы заметили. «Фелиция». Это имя его матери? Подруги?

Марио усмехнулся и бросил фотографии на стол.

– Имя его сводной сестры. Они жили вместе чуть больше года. Она была наркоманкой, а он работал на двух работах для того, чтобы содержать всех, включая ее двухлетнего сына, рожденного неизвестно от кого. Приходил домой, находил сестру спящей или ничего не соображающей. Кормил ребенка и укладывал спать. Но иногда она была трезвой. Если мальчик крепко спал, а у Санни оставались силы, они кувыркались почти всю ночь без отдыха, представьте себе.

Томас поднял брови.

– В каком смысле… кувыркались?

– Занимались сексом. Трахались. – Синьор Верроне привел еще пару синонимов, менее цензурных, чем предыдущие, и для того, чтобы убедиться, что собеседник его понял, выдал несколько непристойностей по-английски, да таких грязных, что у детектива Ланта покраснели уши. – Он и наркотики ей сам покупал.

– А что с ней случилось потом?

– Потом Санни не повезло, и он оказался в полицейском участке. Джулиано помог ему выбраться, долгая история. И дал возможность начать новую жизнь, но с одним условием – к старой он больше не вернется. Месяцев через шесть Санни узнал, что его сестра мертва. Ребенка нашли и отдали родственникам Сальватора Конте, адвоката семьи Бертони. Смышленый мальчуган. Говорит на трех языках.

– Печальная история, – вздохнул Томас.

Заметив на столе пачку сигарет, Марио поднял глаза на хозяина кабинета.

– Можно?

– Это не мои, напарника. Но берите, конечно.

– Не курите, да? Я тоже не курю.

С этими словами синьор Верроне достал сигарету из пачки Фабрицио, чиркнул спичкой, сделал глубокую затяжку и закашлялся.

– А знаете, как она умерла? – обратился он к хозяину кабинета, и с его губ сорвался нервный смешок. Томас подумал, не предложить ли ему воды. Или кофе. Или чего-нибудь покрепче. Или успокоительных капель на травах, которые он всегда держал в кабинете специально для таких случаев. – Замерзла в подворотне. Интересно, далеко ли эта подворотня от того переулка, где нашли Санни.

– Примите мои соболезнования, синьор Верроне. Как я понимаю, вы были близкими друзьями. Мне очень жаль.

– Мне тоже жаль. Чертовски, чертовски жаль.

Марио сделал очередную затяжку и уставился в окно. Он не походил на человека, близкого к истерике. Он выглядел так, словно из него достали все чувства, и теперь он изо всех сил старается сохранять момент эмоционального отупения. Одно неловкое движение – и придется впустить в себя боль, осознать, что от реальности не убежать.

– У вас есть… предположения? – заговорил Томас, присаживаясь на край стола.

Синьор Верроне выпустил дым через ноздри и прищурился.

– Никаких.

– Может, кто-нибудь из приближенных к синьору Бертони людей…