Но даже ее ангелоподобная природа не объясняла преодоления барьера, который был выше ее в два раза, даже когда она становилась на задние лапы. Ну не летает же она?
Поэтому я решил проверить.
В ванной комнате у меня есть внутреннее окно. Я даже читал когда-то, зачем в старых домах делали это застекленное большое окно между ванной и кухней. (Сейчас, впрочем, забыл зачем.) Вот оно и пригодилось.
Я посадил Чуню в вольер, сам вышел из кухни, вошел в ванную и, встав на край ванны, прильнул к стеклу.
– Чуня! – позвал я ее. – Иди сюда.
И тут я увидел все. Чуня забегала по периметру, стараясь найти выход, чтоб устремиться на зов. Но выхода не было. Она стала прыгать на ограду, но ограда была слишком высока.
– Чуня! Иди сюда! Мне нужна помощь! – продолжал свое требовательное пение я.
И тогда Чуня, уцепившись передними лапами, стала карабкаться вверх. Как она это смогла сделать, мне до сих пор непонятно. Но я видел это собственными глазами: она уцепилась передними лапами за верхние твердые струны, поставила одну заднюю лапу на поперечное деление, потом вторую, еще раз переставила лапы, подтянулась и оказалась на самом верху. Спуститься оттуда таким же способом она, естественно, не могла. Поэтому она просто брякнулась. С высоты полуметра. Как мешочек с дерьмом.
У меня потемнело в глазах.
Через секунду Чуня уже прыгала на ванну.
Здравствуй, ящерица. Наконец-то я снова встретил тебя.
У Тургенева есть короткий рассказ. В какой-то крестьянской семье умирает хозяин дома. Мужик. Кормилец. «Что ты хотел бы поесть?» – спрашивает его жена. «Щей», – еле слышно отвечает он. Ну щей так щей. Вскипятила она воду, бросила какие-то коренья, посолила (а соль была дорогая), приносит мужу, а тот уже помер.
И тогда первое, что она сделала (когда уже всех позвала, всем сообщила, пригласила попа), – это села и дохлебала принесенное. Деревянной ложкой. Оно же «соленое». Потому что это у земных, простых, корявых людей в крови: еда не должна пропасть. Сидела и ела.
Еда как жизнь. Еда как смерть. Еда как мания. Еда как мечта, которой Чуня не изменяла никогда.
…Предлагаем вам старинный рецепт приготовления блюда из курицы Елены Молоховец – курица фаршированная. Вкусное блюдо, несложное в приготовлении, вам понравится. Продукты для фаршированнной курицы:
1 курица (1,2–1,5 кг);
5 сардинок или 1 селедка;
половина белого хлеба (батона);
1 стакан молока;
1 яйцо;
1 ложка сыра;
петрушка;
3 ложки масла;
соль.
Нафаршировать курицу можно следующим фаршем: 5 сардинок или 1 селедку истолочь в ступке с ложкою масла, положить половину белого хлеба (батона), намоченного в молоке и выжатого, вбить 1 яйцо, всыпать 1 ложку тертого сыра, ложечку мелко рубленной петрушки, протолочь все вместе. Вымыв и натерев курицу внутри и снаружи солью (беря по 1 ложечке на 400 грамм курицы), нафаршировать фаршем, зашить, положить на небольшой противень, смазать курицу маслом, подлить 2–3 ложки воды и поставить в горячую духовую печь. Когда кругом обжарится, уменьшить жар и поливать стекшим соком каждые 10 минут.
Я не знаю, понравилась бы Чуне курица с селедкой (ей вообще никакой человеческой еды нельзя), но больше всего Чуня любит то, что ее не касается. Моя подруга однажды пришла с гостинцами и бутылками (мы собирались пировать), погладила скачущую Чуню, поставила пакеты с едой, чтобы разуться, – так Чуня залезла мордой в сумки и в считаные секунды разорвала полиэтилен на куриной тушке, вцепившись ей в бок.
Чуню оттащили, конечно, но ее охотничий азарт тогда меня поразил. Так же однажды она надкусила и пакет сливок.
В романе Чернышевского «Что делать?» (столь нелюбимом советскими школьниками в мое время) есть памятное про эту еду: жирную, белоснежную и царскую. Сливки очень любила Вера Павловна. Кажется даже, что это любовь самого Чернышевского: немного кривая, жалкая, но, как любая настоящая любовь, трогательная.
Вот она и выходит к чаю, обнимает мужа: «Каково почивал, миленький?», толкует ему за чаем о разных пустяках и не пустяках; впрочем, Вера Павловна – нет, Верочка: она и за утренним чаем еще Верочка – пьет не столько чай, сколько сливки: чай только предлог для сливок, их больше половины чашки; сливки – это тоже ее страсть. Трудно иметь хорошие сливки в Петербурге, но Верочка отыскала действительно отличные, без всякой подмеси. У ней есть мечта иметь свою корову; что ж, если дела пойдут, как шли, это можно будет сделать через год.
Читать дальше