Алексей Мальцев - Марсианка

Эффектно вколовшись в кровеносный сосуд, Варенец перевёл взгляд на румяные щёки Людочки и понял, что дело, в принципе, остаётся за малым. Чтобы дежурства – его и её – совпали. Остальное – дело техники.

Мысль оборвалась, когда, чересчур резко поднимаясь с кушетки, вихрастый очкарик вдруг пошатнулся. Арсению пришлось поддержать пациента, объяснив причину головокружения после сеанса мануальной терапии тем, что кровоток несколько перераспределился, и резких движений пока делать не следует.

Светланка росла очень болезненным ребёнком. Простуды следовали одна за другой. Года в четыре затянувшийся кашель дочери насторожил родителей, и они повезли чадо на рентген. Диагноз двусторонней пневмонии свалился на них подобно мартовской сосульке, которая незадолго до этого рухнула на отца Арсения, когда тот заходил в подъезд после работы.

С Алевтиной, едва она прочитала заключение рентгенолога, случилась истерика. Малютку госпитализировали в стационар, причём родительницу – вместе с ней, всё же четыре года ребёнку! Варенец был службой доставки: фрукты, бельё, антибиотики, отхаркивающие средства…

Спокойно смотреть, как заходится в кашле до посинения твой ребёнок, не сможет ни один родитель. Алевтина осунулась, поблёкла. Круги вокруг ввалившихся глаз против воли Арсения напоминали ему фильмы ужасов, заполонившие экраны многочисленных видеосалонов в то время. Казалось, ад становился кромешным, без просветов.

Вечерами у Арсения оставалось свободное время, когда он не знал, чем себя занять. Просто шёл на рынок, покупал семечек, жарил их на сковородке, выводя специфическим запахом соседей из равновесия, и лузгал стакан за стаканом.

В один из таких вечеров в дверь позвонили. На площадке перетаптывалась с ноги на ногу медсестра Людочка в обворожительной рыжей шубке, джинсах и сапогах на высокой платформе.

– Арсений Палыч, – надув губки, она взглянула на него исподлобья, – вот вы работаете на износ, и совсем не знаете, что на вас… невозможно смотреть без содрогания! Я узнала про ваши проблемы и вот, решила навестить. Мне кажется, не стоит так убиваться. Посмотрите вокруг, всюду столько интересного…

Варенец минуту стоял, заслоняя проход подобно секьюрити в ночном клубе, в голове при этом, как бегущая строка внизу экрана, текла информация: «Ничего, упакованная девица, явно не обременённая ни семьёй, ни хозяйством. Папик, небось, директор предприятия или его зам как минимум. Узреет сейчас мой коммунальный кавардак, шелуху от семечек и что? В каком месте авторитет мой после этого окажется? Известно, в каком. А наплевать, пусть знает, как живут «светила» современной медицины!» Потом как бы нехотя посторонился, дескать, раз уж пришла, то так и быть, заползай дальше, мало, видимо, тебе наших «колядок» на дежурствах.

Намеренно или нет, но Людочка не замечала разбросанных вещей, немытой посуды в раковине, висевших в коридоре велосипеда с детской ванной. Уклоняясь от препятствий, словно от сталактитов в пещере, она следовала строго по предписанию, которое доктор ей озвучил. Когда резко открылась дверь справа, и на свесившемся оттуда одутловатом лице соседки проступило, как на фотобумаге в проявочной кювете, недоумение, Варенец не совсем разборчиво буркнул:

– Это медсестра из детской поликлиники, Клавдия Герхардовна. Поверьте, это совсем не то, что вы подумали!

– Дак, э-э… поздновато для медсестры, – недоумение проступало всё контрастней, фотографию пора было доставать из проявителя и быстро фиксировать изображение, иначе все старания – коту под хвост.

– Вы забыли про эпидемию гриппа! – сообразил доктор в последний момент. – Допоздна работают, бедняги! Нет времени на диспансеризацию!

Настроение было ни к чёрту, но, раз уж случился «засвет», то из ситуации следовало выжимать максимум. Включив погромче телевизор, он снял с гостьи шубку, бросил «меха» на диван, потом схватил Людочку в охапку и закружил с нею по комнате, пьянея от распущенных волос, которые своей чернотой оттеняли голубизну глаз девушки.

– Прямо как принц свою принцессу, – по-детски отреагировала гостья. – Эх, на дежурствах бы так. Что, субординация не позволяет?

Привыкший всё всегда анализировать, Арсений даже во время страстных проникновений в девушку думал о своём. По опыту дежурств он заметил за ней одну особенность: принцесса предпочитала молчать во время секса.

У него уже подступает разрядка, а у неё – лишь дыхание, как при забеге на пятьсот метров. Его кувшин давно переполнен, а у неё – лишь лёгкая дрожь растопыренных пальцев.