Алексей Мальцев - Марсианка

Если три раза в день есть одно мясо, то станешь вегетарианцем поневоле… Поток красноречия так и норовил сорваться с его губ. Чтобы не проболтаться, Арсений сжал на мгновение себе виски. Не помогло.

Возвратившись, Вика продолжила навзрыд:

– Скажи, что в ней ты нашёл такого, чего… нет во мне…. а?! Ну скажи!

– В ком – в ней? Кого ты имеешь в виду?

– Ну, в той, из-за которой ты сегодня как бревно… Чем она лучше? Думаешь, я не понимаю? Не чувствую? Ты меня… слышишь? Витаешь, чёрт знает где…

– Да сплю я, а не витаю! – огрызнулся Арсений, ненавидя себя за интонацию.

«Ну вот, ты и грубишь подобно среднестатистическому мужу, Палыч. – признался он себе, скрепя сердце. – А ведь это признак слабости! Опускаешься всё ниже. Выходит, у тебя нет иных аргументов кроме как накричать на беззащитную девушку. Позорище-то какое!»

«Никто не спорит, моя радость, кое-что у тебя получается изумительно, и энергии в тебе – хоть отбавляй. Ножки, попка, опять же, рыжие волосы – всё замечательно, но… как ни странно, этого мало. Это как одно и то же четверостишие, повторяемое до сотни раз в день. Через какое-то время ты перестаёшь замечать в нём метафоры, поэтические образы, авторская идея уже не выглядит находкой.»

«Да, эта реальность устроена так по-идиотски, что большинство женщин не понимают элементарных вещей! – он не был уверен, что смог удержать этот крик в себе. Впрочем, как не был уверен и в обратном. – Изо дня в день, неделя за неделей, месяцы, годы… Кто-то, возможно, довольствуется тем, что есть, но не я!»

Хоть вяжи его морским узлом, но он не расколется, что захотелось (вдруг!) ему совсем иной механики, физики и химии. Иных ракурсов и запахов. Иных вкусовых ощущений, свойств кожи, импровизации, если угодно. Разнообразия, короче, как бы зажёвано это ни звучало.

Из закоулков памяти вынырнуло провоцирующее слово «Реестр», и тут же исчезло, растворилось в сумеречных мозговых далях. Так назывался файл размером примерно в один мегабайт, хранящийся под множеством паролей в одной из директорий его жёсткого диска на ноутбуке. Разумеется, его копия была на флэшке, которую Арсений прятал от жены и дочери, берёг, как зеницу ока.

Арсений боялся себе признаться, что начал мысленно потихоньку формировать новый пункт «Реестра» под названием «Вика». Графу за графой, по пунктику, как в своё время вступая в партию… Может, он поторопился? Время покажет. Причём – самое ближайшее время!

Всё началось сумбурно до одури. Вика сама всё форсировала, пришла на приём, после нескольких, ни к чему не обязывающих фраз встала рядом, сделав вид, что рассматривает анализы в своей истории болезни, при этом так прижалась бедром к его плечу, что он всё понял без комментариев. И – слетел с катушек.

Обычно Арсений объяснялся сразу, скрупулёзно пересчитывал коней на берегу… Чтобы потом не обманывать никого. А тут – не успел, всё произошло слишком быстро. Это был крутой форсаж! А может, пологий склон, с которого они вдвоём покатились, ничего перед собой не видя и не думая ни о чём.

Не было времени на осмысление, чтобы дух перевести. Вика его не оставила.

Примерно через пару недель ежедневных «заплывов» Варенец без труда нащупал тот предел, дальше которого его новая пассия не пойдёт ни на шаг. Дальше которого всё развивается по стандартному сценарию семидесятых типа «Они жили долго и счастливо, и умерли в один день».

Об этом не принято почему-то говорить, писать в романах или снимать сериалы. Он же натыкается на это ежедневно, словно языком – на прыщик на нёбе. Разве можно быть счастливым, когда все знакомо, как в детстве – новогоднее меню?! А сама жизнь начинает всё больше смахивать на медленное скатывание с горки, когда точно знаешь, что упрёшься в сугроб. Зачем жить в ожидании этого сугроба? Какой в этом смысл?

Когда все попытки как-то разнообразить «гардероб» натыкаются на мягкое «не хочется», «не могу так»… Впрочем, мягкое лишь поначалу, потом проклёвывается и более жёсткое «ты что, сдурел?» или «да ты совсем уже… извращенец!» Разумеется, извращенец! Ты не знала?

Где тут ночует счастье, подскажите?! Ау, счастье, где ты?! Букварь только поначалу бывает интересен, в первом классе. Потом подавай что-нибудь посложней, позаковыристей.

Полчаса спустя, когда они лежали в темноте, Арсений под редкие всхлипы Вики и такую же редкую апрельскую капель за окном понял, что из ситуации, скорее всего, без потерь не выбраться. Увы, алгоритм женской логики таков, что возникает стойкое ощущение прочитанного или услышанного когда-то. Если отвернулся к стене и лежит, как бревно, значит, появилась какая-то… фифа. Конкуренция, однако! Значит, скоро меня бросит, надо срочно предпринять меры. Может, во мне что-то не так? Фигура, грудь… всё на месте. Что ему не понравилось?! Как в подводной лодке, в мозгу начинает мигать фонарь: «тревога!» Видимо, правы психологи, говоря, что предательство близкого человека бьёт по самому глубинному, детскому страху быть брошенным. Это в генах! Калёным железом не выжечь!