Игорь Богданович - Тайна тёмной комнаты

Откуда-то издалека попахивало дымом, нет, не костра, но свежих заготовленных еловых дровишек, что мирно потрескивают в русской печке. А на ней уж пристроился мохнатый, отъевшийся деревенской сметаной кот Филимон.

Дед Егор сидел за столом, пил сладкий малиновый чай с сушками. Вспоминал молодость, то, как бывало, вот так придёт Новый год – и оглянуться не успеешь. Весело бывало в ту пору, детвора лепила снежки, строила крепости, лепила снежных баб. Рождественские колядки и гадания сопровождали каждую зиму.

Сейчас не так. И куда делось то время? Неспокойно стало – хлопушки, фейерверки и цветные шумные огоньки волнуют зимнее предновогоднее небо. Нет больше того милого сердцу приветствия, открытости в душах людей. Что-то изменило их отношение к празднику, да и не только – ко всему прочему…

Но, тем не менее, в душе деда Егора сохранилось то необычайное чувство праздника, любовь к Богу и необычайное стремление к чему-то светлому.

Дровишки чуть потрескивали в печи, мохнатый кот посапывал, а в душе старичка рождались уже новые дела и заботы наступающего года.

И как всё-таки хорошо, что смена лет происходит зимой, в это упоительное, тихое, снежное время года. И пусть что-то изменилось с тех давних пор, когда вся деревня собиралась вместе около одного большого костра, водили хороводы, пели песни, а молодёжь (да и не только) парами гуляла по зимнему лесу.

Нам хочется встретить его, как обычно – весело или спокойно, в уютной семейной обстановке. Пусть же сбудутся все сокровенные желания под последний, 12-й удар часов.

Мелкие густые клубы дыма летели в серое вечернее небо. Топилась печка, старая, круглая, дедовская. Хоть и стара печурка, но жару давала дай Бог. Оно и к лучшему – не так быстро поленница растаскается. Да и бабе Марусе в радость – принесёт стопочку, вытопит и тепло.

Тяжело стало ей, с тех пор как муж ушёл на покой: и за скотиной самой присматривать, и по дому, и по хозяйству, и в поле, всё одной. От детей подмоги не ждёт, выросли и в город подались. Пусть. Я уж сама…

Бывает, соседская детвора приходит на подмогу: то вот поленницу собрали, то воды принесли. Побаловать ребятню, отблагодарить опять же надо, не деньгами – молоком, да яблоками из сада.

Сад у бабы Маруси большой, прямо, можно сказать, элитный. Тут и белый налив, и малиновка, и борщик, антоновка, грушевка… Полным цветом весной цветут, прямо как в этом году – значит, к урожаю. Воровать никто не ворует, кому надо, тот спросит. Баба Маруся добрая, всех угостит – и своего, здешнего, и чужого, никому не откажет. Да и не привыкли воровать-то. Ещё когда дед Ефрем жив был при нём утвердились эти порядки, он построже был, просто так яблочек не даст. Не от жадности, такой у него устав был – или дров до хаты притянуть, или воды в субботнюю баньку.

Просто порядок должен быть, и всё тут, да ещё любовь к труду! – говаривал он, – мы вот как на свет вылуплялись, ползать начинали, уже работали.

Есть что вспомнить, но только хорошее – оттого, что люди они хорошие, таких сейчас мало, ещё и поискать надо.

Баба Маруся аккурат раз в месяц идёт на могилку к деду – прибраться, поговорить, оно и понятно, поболе пятидесяти десятков годков душа в душу отжили, детей воспитали, потом внуков. Дочка вот недавно из города приезжала, просила дом с землёй на неё переписать. Отказала ей баба Маруся, та недовольна осталась. Вот сядет бабка около могилки и говорит с дедом, рассказывает про свою жизнь, про то, как справляется без него, о печалях, о радостях, боле – о печалях. Какие тут радости, в девяносто два годика?

– Не дождался ты меня, дед Ефрем, рано ушёл, но скоро уж и я к тебе собираюсь, – причитает баба Маруся.

И сколько ей осталось? Один Бог ведает…

…Была вечерняя служба, баба Маруся не пришла, впервой. Не бывало такого, чтобы она службу церковную пропускала, даже, когда сенокос или жатва была, сходит, помолится – и снова в поле, а тут нет, не к добру это.

Забеспокоились соседушки, не случилось ли чего?! Случилось…

Зайдя в незапертую хатку, не запирала она никогда, доверяла людям, повеяло холодком, не затоплено. В комнатке под иконкою Богоматери, скрестив на груди сухенькие морщинистые ручки, лежала баба Маруся.

Вот и пришел её черёд, встретились они с Ефремом.

Эта история случилась, когда я учился в профессиональном колледже. С тех пор прошло более десяти лет, но я до сих пор помню ту злополучную историю, которая стала для меня хорошим жизненным уроком.