Антон Панферов - Зеркало судьбы

– Это ты про Настюшку, что ли?

– А то про кого же?!

– Ну, Марин, не хорошо так говорить! Она ведь все-таки твоя дочь!

– А как еще?! Если ее не критиковать, так она вообще от рук отобьется. А так, глядишь, умнее станет, хотя из таких, как она, толк не выйдет. Если бы ты знала, сколько я ей добра сделала, сколько умных вещей подсказала, все пыталась направить по жизни. Думаешь, она меня хоть как-то отблагодарила?!

– Ты ведь мать!

– Да она мне до конца моих дней должна теперь в ноги кланяться. Я ей грех ее простила!

– Что ты такое выдумываешь? – Изумилась первая дама. – Какой может быть грех у твоей Настюхи? Да у нее лицо невинного ребенка.

– Это тебе так кажется, ты ее плохо знаешь. Это дьявол в юбке, энергетический вампир. Сколько крови она из меня высосала, сколько нервов перепортила своей бестолковостью! Как-нибудь, при других обстоятельствах, я тебе обязательно все расскажу, что она на самом деле из себя представляет.

Обе дамы замолчали и остановились, чтобы передохнуть. Та, что несла на руках ребенка поставила его на землю и всплеснув руками произнесла:

– Ох, и тяжелая ты, Наташка! Скоро тебя и вовсе будет не поднять. Ничего, хоть мамка твоя и отрезанный ломоть, из тебя мы человека сделаем. Мы не дадим Сёминскую породу портить, марку нужно держать.

– Нужно догонять остальных что-то мы с тобой отстали, – произнесла подруга, – давай я понесу, а ты отдохни.

– Мне не привыкать, – недовольно фыркнула первая, опять взяв на руки ребенка. – Она уже давно целиком на мне. На эту курицу надежды никакой, она даже за собой последить не может, куда ей ребенка доверять.

Мощеная булыжником улица старого города, плавно перетекающая в площадь перед храмовым комплексом, оканчивалась двухэтажными мещанскими домами. В них располагались различные заведения, начиная от сувенирных магазинов и заканчивая винными погребками. Из одного из таких заведений выкатилась шумная кампания молодых, уже подвыпивших ребят – свидетелей жениха и невесты. Они, как и подруги, так же отстали от свадебной процессии.

– Здравствуйте, Марина Ивановна! – крикнул один из ребят, помахав рукой. Увлеченная беседой с подругой, Марина Ивановна сделала вид, что не заметила молодого человека. Она вообще старалась не замечать и не общаться с теми, с кем поддерживала отношения ее дочь.

Миновав последний дом и завернув за угол, обе женщины присоединились к остальной массе гостей, которая уже расположилась у подножия собора в ожидании выхода молодых.

– Марина Ивановна, давайте я подержу Наташку, тяжело ведь! – произнес стоявший со всеми гостями молодой человек, протягивая руки и беря ребенка.

– Ой, спасибо, Митенька! – залепетала Марина Ивановна, освободившись от ноши, стряхивая с себя остатки мокрого снега, налипшего на ее короткий полушубок.

– Вот, чем не пример мужа?! – повернувшись через плечо, бросила Марина Ивановна своей подруге. – Так нет, повертела хвостом возле него, и на этом все. Он ей, видите ли, не подходит. Непонятно по каким соображениям.

Подруга пожала плечами, и без интереса добавила:

– Ей видней!

Звон колоколов, раздавшийся над Соборной площадью, возвестил об окончании службы, и все напряглись в ожидании, что вот-вот двери святыни откроются. Тот час же на передний план, прямо под самые двери вывели двух старушек, одетых по старой русской традиции: в красных кокошниках и белых кружевных фартуках, в руках они держали расшитые рушники с караваем хлеба.

Организаторы свадьбы постарались изобразить праздничное мероприятие на старорусский манер. Каждому отводилась своя роль. Самые близкие, включая родственников новобрачных, расположились по обе стороны от ступеней, образуя свадебный коридор.

Как только молодые появились на ступенях собора, зазвучали восторженные крики, и на головы молодоженов посыпалось зерно, которое горстями подбрасывали вверх. Старушки с заранее заготовленными речами, поднесли караваи, для традиционного состязания – кто больше откусит, тому и быть хозяином в доме. Без сомнения самый большой кусок откусил жених, который так вцепился зубами в хлеб, что чуть не вырвал его из рук старушки. После этого он взял невесту на руки и понес под радостные возгласы друзей и близких. Десятки фотокамер спешили запечатлеть радостный момент жизни – создание новой семьи.

Молодые были полной противоположностью друг другу. Настя, была пушинкой в крепких натренированных руках Андрея. Ее внешний вид не соответствовал ее возрасту, и тот, кто видел ее впервые, ни за что не дал бы ей двадцати пяти лет. Худое, бледное, детское личико, с большими карими глазками, под которыми виднелись замазанные тональным кремом темные круги и утонченная хрупкая фигура, которая содрогалась от порывов ветра, говорили о подверженности этого существа частым болезням. Лицо ее, на которое с трудом была натянута улыбка, даже в столь радостный день выражало неопределенность, пустоту и даже какой-то страх, страх перед тем, что ее ожидает в будущем.