Ирина Мартова - Светить, любить и прощать

Синий сумрак старательно загустил наступившую ночь.

Морозный воздух упрямо раздвигал нависшие над городом низкие тучи, открывая сильно замерзшей земле яркую луну, подозрительно глядящую с небес на планету, объятую предновогодней суматохой.

Тишина, столь редкая в большом мегаполисе, осторожно шагала по темным улицам. Шла крадучись, оглядываясь, робко заполняя собой переулки и перекрестки.

Ночь – время особенное.

А декабрьские ночи, глубокие и длинные, тем более наполнены странной магией и волшебством. Они так зачаровывают своей близостью к новогоднему таинству, что остается лишь мечтать о несбыточном, надеяться, как в детстве, на чудо и верить в бесконечность счастья.

Сергей, вздохнув, отошел от окна и, взяв в руки стакан с чаем, опять вернулся в свое любимое кресло.

Пытаясь разрешить ребус, загаданный сегодня сердитой женой, он вдруг отчего-то вспомнил первый вечер их случайного знакомства.

Боже мой, как давно и как недавно это было!

Тогда Амалия, прекрасная и уверенная в себе, неожиданно подошла к нему в ресторане. Он, удивленный ее смелостью и решимостью, даже не успел ничего подумать и сказать, как девушка, едва представившись, сразу пригласила его танцевать.

С того далекого-далекого дня их довольно странное знакомство закончилось большой любовью и грандиозной свадьбой.

Искусно сотканное затейницей – судьбой семейное полотно – поражало всех окружающих не только своей редкой красотой, изяществом и крепостью, но и непредсказуемостью.

И только самые близкие люди, прекрасно знающие Амалию, понимали, что иначе и быть не могло.

Амалия – сумасбродная и рассудительная, прекрасная и умная, взбалмошная и безрассудная – не могла оставить никого равнодушным. Ее безумный темперамент, сумасшедшая энергетика и холодный расчетливый ум приводили в шок и трепет любого, кто попадал под ее очарование.

Сергей и их совместная жизнь, естественно, не стали исключением.

Сергей, кстати, и сам до сих пор не очень понимал, как Карл Леманн, амбициозный, обеспеченный и властный человек, отдал свою единственную дочь, наследницу и красавицу Амалию ему, простому врачу, тогда еще даже не заведующему роддомом. Ситуацию осложняло еще и то, что он, неожиданный избранник дочери, оказался старше девушки почти на двадцать лет. И если двадцатилетней Амалии еще можно было простить такое головокружительное, отчаянное увлечение, то ему, умудренному и возрастом, и жизненным опытом, эта влюбленность поначалу даже ставилась в упрек и казалась всем непозволительной роскошью и опрометчивым шагом.

Но ведь не зря говорят, что человек предполагает, а Бог располагает…

Все закрутилось так стремительно и быстро, что Сергей и глазом моргнуть не успел, как вдруг однажды утром осознал, что жить без этой черноглазой бестии уже не может.

Она, воспитанная в изобилии и комфорте, бесконечно увлеченная живописью, капризная и избалованная, оказалось на удивление ласковой, внимательной и заботливой. Несмотря на разницу в возрасте, не он, а она поначалу волновалась о том, как он поел, когда встал, и как себя чувствует. До сих пор дремавшая в ней женская суть проявилась с необыкновенной силой: ей страстно хотелось собственного дома, уюта и семейного благополучия. Сергей нарадоваться не мог на эту девушку, посланную ему небом так неожиданно, что он еще долго не мог привыкнуть к ее стремительности, энергичности и заботливости.

Им было так хорошо вдвоем! Так хорошо!

Рядом с любимой Сергей забывал обо всем на свете: и о своем возрасте, и своих заботах, и о бесконечных проблемах. Он становился настоящим ребенком: хохотал до упаду, танцевал под дождем, гадал по звездам, пел на два голоса, спал в деревне на сеновале, ловил карасей в пруду…

Они с Амалией бродили по древним улочкам Рима, наслаждались красотой Елисейских полей, любовались старой Прагой…

Все еще не веря своему счастью, Сергей смотрел в бездонные глаза Амалии и, млея от восторга, мечтал и мечтал об их совместном будущем.

И, казалось бы, что еще нужно – только живи и радуйся.

Сергей и радовался.

Он заваливал жену охапками цветов, зацеловывал до полусмерти, звонил по сто раз на день, заказал лучшему портретисту ее парадный портрет и повесил его в гостиной.

Амалия, нежная, заботливая, лукавая и дурашливая, тоже баловала мужа, ухаживала и, что казалось особенно невероятным, даже ревновала Сергея к его работе и к его сослуживицам.

В общем, мир представлялся влюбленным бесконечным, легким, светлым и добрым.