Екатерина Русина: Этюды о жизни. Сборник рассказов

А через несколько дней упал прямо посреди комнаты, потерял сознание.

Жена услышала звук и прибежала – а Степан лежит не двигаясь. Испугалась, вызвала скорую.

Обследование показало четвёртую стадию рака лёгких с метастазами. Из больницы его отправили домой, умирать.

Первые дни Степан не верил в это, ведь он вполне нормально себя чувствовал, был полон сил! Но потом резко начал сдавать. И уже через две недели был прикован к кровати. Умолял жену написать Люде хоть пару слов, попросить её приехать. И жена написала. Получив ответ: «Ну что ж, Стёпочка, видно не судьба нам… Покойся с миром, дорогой», она решила ничего не говорить мужу. Хотя у самой сердце кровью обливалось.

Дети ничего не знали об этой истории и о планах отца.

Перед самой смертью он подозвал к себе жену и кое-как выговорил: «Прости».

С того разговора с женой, когда он признался ей про Люду, он прожил всего месяц.

«Пишу тебе в последней надежде. Отправил тебе уже восемь писем, не знаю, получила ли ты их. Номера твоего телефона у меня нет, адрес – всё, что я помню. Если мои письма ты получила, но просто не хочешь отвечать, то прости меня, обещаю, это письмо будет последним.

Ниночка, дорогая, пишет тебе твой давний друг Пётр. Ты, конечно, помнишь меня. В институте мы дружили втроём – ты, я и Митька. Мы оба были влюблены в тебя, но всерьёз с ним никогда это не обсуждали, всё отшучивались. Когда я ушёл в армию, Митька писал мне, что вы поженились. Это было понятно, слов нет, я бы и сам на тебе женился, если бы его забрали первым. Я злился, но вы оба были мне дороги. Ты не писала мне, но это тоже понятно, ты была его женой. Я не смел ничего вам говорить и старался радоваться за вас.

Мне не за чем было возвращаться домой. Смотреть на вас, счастливых, было бы мне пыткой, уж прости за правду. Я остался служить, и мне нравилось на новом месте распределения.

Матери я писал пару раз в месяц, она, конечно, скучала. Но не мог же я к ней вернуться и жить под крылом. Митька вскоре мне писать перестал. Я его не осуждаю за это. Каждый пошёл своей дорогой.

Ты знаешь, Ниночка, я ведь так и не женился. А теперь…

Я вот зачем пишу. Мне из вашей больницы сообщили, что моя мать больна. Я столько лет её не видел. Я стал отшельником, хотя сейчас думаю, что просто был слишком горд. Надо было чаще приезжать к матери, она ведь у меня одна. Так вот, хоть и не имею на то права, но слёзно прошу приглядеть за моей мамой, никого у неё больше нет. Просить мне больше некого.

Сам я приехать не могу, две недели назад мы с сослуживцами попали в серьёзное ДТП, мне ампутировали обе ноги. Лежу в госпитале. Как выкарабкаюсь, обязательно приеду и буду с мамой до конца, надеюсь только сам не стать ей обузой. Виноват я перед ней, бросил одну. Я вернусь, обещаю.

Нина, во имя всего доброго, что есть в тебе, прошу тебя, сходи к моей матери.

Твой давний друг Пётр».

«Уважаемый Пётр, добрый день.

Простите, что прочитали ваше письмо. Но это уже девятое и мы решили, что дело важное. Когда пришли предыдущие письма, Нина лежала в больнице, без сознания, после травмы на производстве. Мы ждали, что она очнется и прочитает ваши письма. Но, к великому нашему сожалению, Ниночка вчера скончалась.

За вашей мамой мы приглядим, не переживайте. Возвращайтесь в любом состоянии, она будет счастлива, нет ничего желаннее для матери, чем возвращение ребёнка. А ребёнком вы для неё будете всегда.

Кстати, Нина с Митей развелись, прожив вместе всего три года. Осталась у них дочь Маша, сейчас она живёт с нами. Больше Нина замуж не вышла, часто говорила о вас, но связи с вами никакой не было. Митя вам раньше писал, но потом вас перевели на другое место службы и адреса никто не знал. К матери вашей идти не посмели, она всегда считала Нину виновницей того, что сын от неё на много лет уехал, да и не женился, внуков ей не оставил на старость лет.

Поправляйтесь, дорогой Пётр, и ни о чем не волнуйтесь. Ждём вашего возвращения.

Родители Нины».

Включаю плеер и в наушниках начинает играть долгожданная музыка. Как я хотела этого момента… Закрываю глаза и откидываюсь на спинку сидения, ехать ещё долго. Вокруг разговаривают люди, но их голоса доносятся до меня как отдалённое эхо, они говорят о какой-то другой жизни, неведомой мне. Я сливаюсь с этим шумом и становлюсь частью дороги, стремящейся в прошлое. Почти десять лет я не выезжала из города. Я крутилась в обычном колесе рутины, пожирающей мою жизнь. Временами я даже была счастлива. Но одиночество мало кого может сделать счастливым навсегда.