Дмитрий Чепиков - Комнаты страха

– «Киреев Максим Викторович, 1888 -1914», – прочитал я на обороте.

Двадцать шесть, как мне сейчас, посчитал я, и что-то во мне екнуло.

– «Хорошо, не полный тезка», – подумалось почему-то. Липкий мерзкий холодок пополз по моей спине. Хотя это не удивляло – в доме, несмотря на летнюю жару, было довольно прохладно.

Откуда-то тянуло сквозняком, я чувствовал его неровные порывы взмокшей кожей спины. За старым бежевым буфетом нашел забитую дверь в кладовку. Попытался вспомнить план дома из принесенного мне конверта. Вроде бы, не было там кладовки. Попытка выломать дверь, забитую наискось гвоздями, успехом не увенчалась. Нашел на веранде гвоздодер и вытащил большую часть гвоздей, предвкушая богатую добычу… Вдруг у бабули какая-нибудь швейная машинка «Зингер» там завалялась или ещё что-нибудь ценное.

Давненько я не занимался физическим трудом. Вытаскивая наверно двадцатый гвоздь, совсем выбился из сил, как будто каждый из них цеплялся за дерево и был загнут с обратной стороны. Устал и завалился на диван с матерчатой обивкой, прихватив фотоальбом со старыми фотографиями. Облокотившись на подушку, переворачивал страницу за страницей, разглядывая бесстрастные лица людей прошлого века. Никто из них не улыбался. Принято так было, наверное. Нашел фотографию своего молодого деда, в обнимку с бабушкой, в доме которой я находился.

– Почему мне дед про неё никогда не рассказывал? – задумался я, переворачивая очередную страницу. Фото на следующей странице заставило меня чуть ли не подпрыгнуть на диване. С ветхой фотографии на меня смотрел тот самый молодой офицер, так похожий на меня и… мой утренний гость в клетчатом плаще. На одной фотографии, рядом …возле тех самых высохших яблонь в палисаднике. Только нет ни дома напротив, ни асфальтной дороги.

– Перегрелся. Поспать надо, – решил я. Есть уже не хотелось. Всё тело было каким-то вялым и неимоверно уставшим. С мыслью, что надо обязательно заняться своей физической формой, я и уснул. Под неё всегда хорошо засыпалось.

– Максим… – шепотом позвал меня чей-то голос над самым ухом, – Спасибо…

Я открыл глаза, видимо, голос мне приснился. За окном было уже темно, виднелись какие-то созвездия, названия которых я никогда не знал. Кроме Большой и Малой медведицы. Часов двенадцать проспал, вымотала неделя без выходных.

– «Зарабатывание денег бесследно не проходит для организма», – всегда внушала мне мама по телефону.

– Их отсутствие тоже, – обычно парировал я, и наш спор затягивался надолго.

– «Надо будет ей позвонить, когда вернусь в город», – решил я и, поднявшись с дивана, пошел включать свет. Выключатель пыхнул синей искрой, и я отдернул руку. Некачественная проводка – не очень хороший факт при продаже дома. Выключатели в остальных комнатах вообще не подали признаков жизни. Подсвечивая телефоном, я нашел керосиновую лампу. В ней что-то болталось, достав из кармана зажигалку, я поднес её к фитилю. Маленький язычок огня затрепетал, тускло освещая зал и темные проходы в другие комнаты. В таком свете развешанные по стенам фотографии смотрелись ещё неприятнее, в зеркала смотреть вообще не решался. Словно боялся увидеть там кого-то, кроме себя. Пошел зачем-то к той двери, из которой старательно вытаскивал днем гвозди. Наверно, я вытащил их все – потому что дверь была слегка приоткрыта, и оттуда пахло какой-то гнилью, мазутом и ещё непонятно чем. Покрепче сжав в одной руке гвоздодер и подсвечивая керосинкой в другой, я вошел в кладовку.

Ничего такого. Помещение два на два, деревянный ящик в углу и… клетчатый плащ. С выбеленной стены на меня смотрела большая фотография моей бабушки в какой-то странной мешкообразной одежде с непонятными витиеватыми символами на ней. Так и не дав себе ответа, почему фотография висит здесь, а не со всеми в зале, мне ужасно захотелось уехать и как можно быстрее. Керосинка и фотоальбом были достаточным трофеем для моей коллекции.

Но мне захотелось найти ещё что-нибудь. Я быстро вскрыл гвоздодером деревянный ящик, на дне которого увидел замотанный в старую тряпку какой-то предмет. Предчувствие, что добыча будет ценной, охватило меня. Я достал из тряпки бережно смазанный… пистолет Макарова и две обоймы. Тряпка пропитана чем-то коричневым, но это не смазка. Я отложил гвоздодер в сторону и подсветил дополнительно телефоном.

– Похоже на засохшую кровь, – пронзила ужасом мысль, а неровное пламя керосинки отбрасывало причудливые тени за моей спиной. Наступил ногой на что-то твердое. Деревянная крышка, ведущая в подпол. Полезть туда героизма мне не хватило. Пнул ногой звякнувшее металлическое кольцо на крышке. Удивился его отполированности, как будто им часто пользовались. Хлопнувшая дверь за моей спиной лишила меня остатков храбрости и желания дальнейших поисков. С лампой в одной руке и пистолетом в другой я стремглав понесся к выходу мимо кухни.