Людмила Палехова - Кошкины слёзы. Деревенские страницы

Дальше ещё проще: на дискотеке или вечёрке милая красавица, понятное дело, танцует только с тобой. Конкуренты и соперники отшиваются словами, оттираются в сторону твоей широкой спиной, а избранница любуется твоими уверенными движениями в танце или плясе и гордится благородным поведением. Тем самым ты заявляешь миру и общественности: вот моя невеста, я её защищаю, развлекаю, увлекаю и никому не отдам! Такая пара вызывает восхищение, удивление и зависть окружающих.

О-певание – тоже важное дело. Сажали рядком парня и девку и заставляли петь. Если песня ладится, то эту парочку можно и обженить, а если голоса звучат вразнобой, значит, не пара, семья из них не получится.

Оплясывание – необходимая часть ухаживания, да и без обалтывания и окармливания в конфетно-букетный период не обойтись, как ни крути. Во все времена законы общения и привлечения пары актуальны и злободневны, как вечная тема любви, верности, разлуки и измены. И сегодня в век интернета мы так же любим, страдаем, сомневаемся и переживаем.

«Любит – не любит? Плюнет – поцелует?.. К сердцу прижмет или к черту пошлет?..» Наша душа, как и тысячу лет назад, ищет любви, томится без неё и увядает. Так что, дорогие наши кавалеры, берите на вооружение правило трёх «О» и будьте счастливы и любимы!

Наша деревня Ворончиха затерялась среди бескрайних лесов на границе Кировской, Архангельской и Вологодской областей. Этакий «медвежий угол», как говорил дедушка.

На болотах растет в изобилии клюква да морошка, в лесу – черника, а в самой деревне – из «фруктовых» деревьев лишь черемуха да рябина. Причем черемуха возле каждого дома своя. Нам, ребятишкам, по правилам деревенского этикета не разрешалось есть ягоды с «чужого» дерева.

У нас черемуха была старая-престарая, высоченная, в несколько стволов. По слухам, ее ещё мой прадед Галактион Мосеевич садил. Ягоды с нее крупные, сладкие. А самые спелые, как водится, на вершине.

Нас трое внучат в гостях у бабушки на Ворончихе. Мне лет 13. Лазила в то время, как белка, забираясь на самую верхотуру. Еще есть двоюродный брат Колька – философичный увалень, похожий на Вини-Пуха. Третий был Димка – писклявый борец за вечную справедливость (правда, почему-то всегда в свою пользу), самый младший из нас.

В тот день мы прочно обосновались на черемухе: я стою на самом верху, Колька оседлал толстую ветку прямо подо мной, Димка где-то пониже сбоку. День веселый и солнечный, черемуха вкусная – самый смак! И вот подходит к нашему «гнездовью» согнутая пополам соседка Солдатиха с двумя своими голоштанными внучками. Девчонки канючат:

«Скинь кистку! Скинь кистку!».

Я сбрасываю им в траву кисточки черемухи, они и рады, бегают, ищут в траве под ногами. Бабуля, задрав голову к небу, у меня и спрашивает:

«А ты не упадешь?»

«Еще чего! Не упаду, конечно!» – самоуверенно хмыкаю я, как сейчас помню, держась за листик.

Стою уверенно, под ногами надежный толстый сук. С чего бы мне падать?! Вдруг раздается непонятный треск и я чувствую: лечу! Причем, судя по ощущениям, лечу довольно долго. Потом – бум! Обо что-то мягкое… И лечу снова, теперь уже совсем немного. Бряк! – вот и земля.

– Что это было?!

Тихонько разжмуриваю глаза и утыкаюсь взглядом в свои руки, насмерть вцепившиеся в лежащий поперек злополучный сук. Медленно разжимаю побелевшие пальцы и вижу чуть в сторонке на земле Колькин «аэродром». Это была настоящая морская бескозырка с ленточками и золотой надписью «Тихоокеанский флот». Её еще здорово было в воздух по ветру запускать, потому и «аэродром». На Колькиной круглой голове бескозырка сидела как влитая.

Первая мысль:

– Все, убила парня!..

Ведь это об него я стукнулась всем телом, пролетая мимо, незнамо как ухватившись за обломившийся подо мной черемуховый сук. Со страхом поднимаю глаза кверху: фу-у-у, Колька, как медвежонок-коала, обнимает свою прочную ветку, живой и невредимый, но немного помятый и испуганный.

Проверяю, могу ли двигаться: да, все в порядке, только ссадина свежая на руке да крапивой обожглась. Но это мелочи, если учесть, что свободного пространства под черемухой было всего ничего – где-то метр на метр. Тут старые пеньки торчат, тут поленница сложена, а тут колья для ограды приготовлены – вверх смотрят.

Так что мой полет оказался на редкость удачным. Без «парашюта» могла бы и разбиться, или покалечиться. Но ягод-то на черемухе еще полным-полно. А если бабушка узнает о происшествии, запретит на дерево лазить, а снизу много ли достанешь? И вот мы как три муравья взгромоздили себе на плечи виновника всех бед и утащили под слуду, чтобы замести следы. А с бабки Солдатихи взяли слово, что нас не выдаст. На том и порешили.