Сергей Буянов - Чужой астрал

– Спасибо, – прошептал водитель. Теперь он понял: не сдаст! Интеллигент интеллигентом, а понимает – в сердцах и не такое ляпнешь, и не такое сотворишь.

Когда машину остановили на первом же посту ГАИ, шофёр выглядел радостнее супругов. Словно это его сын родился!

Пассажиры оставили письменное объяснение своего поступка, после чего преспокойно добрались до дому. Уже через час они позабыли о шокирующем инциденте.

Спустя три дня Тимур Виленович получил официальное приглашение к министру здравоохранения СССР. Мысленно попрощавшись с должностью заведующего родильным отделением и женой с ребёнком, он вошёл на ковёр к самому высокому начальству.

– Здравствуйте, Тимур Виленович! – приветствовал его министр, жестом пригласив сесть на жёсткий стул. В кабинете кресел не было. Сам министр расположился во главе стола на деревянном табурете. За его спиной стояло два полированных шкафа и сейф. Тимур Виленович оглядел беленые стены и дощатый крашеный пол.

Рядом с министром сидел седой фронтовик, он и продолжил разговор. Тимур Виленович не удивился и не испугался, он не чувствовал за собой никакой вины.

– Тимур Виленович, вы член КПСС с 1956 года?

– Так точно! – почему-то по-военному ответил врач. – Мне было восемнадцать.

– Дети войны созревали очень быстро!

Тимур Виленович промолчал.

– Не стану вас мучить ожиданием, скажу прямо, для чего пригласили. Никита Сергеевич пожелал сделать вам подарок к рождению ребёнка! – фронтовик пожал руку доктору. – Мы изучили ваше личное дело и пришли к выводу: лучше, чем рост вашего мастерства, подарка нет!

Тимур Виленович вежливо поклонился.

– Нас поддержал ваш министр, – говорящий кивнул на хозяина кабинета. – Вы направляетесь на специализацию в Венгрию! Детали обсудите с вашим начальником, а от правительства и Никиты Сергеевича лично, ещё раз сердечно поздравляю!

Фронтовик пожал руку Тимуру Виленовичу и вышел из кабинета, печатая шаг.

Министр улыбнулся и вынул две путёвки на специализацию в Будапешт: товарищу Лазареву и его супруге.

– Пройдёте специализацию по родовспоможению и интенсивной терапии новорождённых!

Тимура Виленовича оглушили эти слова. Когда тот человек в штатском с орденскими планками сказал о росте мастерства, доктор зациклился на одной мысли: «Отправят главным врачом в захолустный роддом, подальше от области, чтобы никогда не пересекал правительственной трассы»! Слов о Венгрии он не слышал. Теперь, глядя на бумаги с чётким адресом: «Будапешт» верил и не верил своим глазам.

– Через полгода вас устроит?

– Да, – ответил Тимур Виленович, не думая.

– Ребёнка возьмёте с собой, все условия будут созданы. Забирайте путёвки и готовьтесь! – сказал министр на прощание.

– До свидания, – только и смог вымолвить Тимур Виленович. Выходя из министерства, он корил себя за то, что никого не поблагодарил. Будто воспринял, как должное.

– А может, мы и заслужили это? – спросила его дома супруга.

– Может быть, – согласился Тимур Виленович, обрадованный реакцией жены.

Елена Георгиевна и не думала сетовать на трудности, какие возникнут с шестимесячным ребёнком в заграничной командировке. Разве они не мечтали вместе преодолевать любые трудности, идя по жизни рука об руку?

В узкой комнатушке стояло две придвинутых вплотную парты, вокруг на деревянных скамейках сидели слесаря. У окна стоял огромный металлический шкаф с инструментами особой ценности, которые нужно закрывать на ключ. Рядышком, на железной табуретке, шумел чайник на самодельной электроплите из двух огнеупорных кирпичей с толстой спиралью из пружины. На стенах и крышке шкафа спрессовался слой пыли с мазутом, солидолом и толчёным графитом. Задевать рукавом самой промасленной спецовки эти места никому не хотелось. Поэтому на шкаф набросали всякого хлама, ненужного в работе: обрывки извозюканной ветоши, распушённые кончики сальников, прохудившиеся резиновые прокладки, пропитанные мазутом газеты и прочие отходы производства. Помещение освещало несколько ламп дневного света, плафоны которых матово серели на фоне прокопченного потолка.

Слесари азартно стукали по столешнице костяшками некогда белого домино, количество точек можно было определить по ямкам-углублениям. Бригадир называл их «домином для слепых». Но каждая костяшка была настолько привычна взгляду играющих, что только новичок мог путаться и неправильно подсчитывать очки. Из-за непрерывного шума турбин, доносившегося сквозь толстое стекло и железные двери, стука костяшек почти не было слышно. Забивали Козла: двое на двое. Проигравшие обязаны были купить талоны на комплексный обед в столовке ТЭЦ.