Егор любил вождение. Неспешное и осторожное, а опасной езды избегал. Перед тем как сесть в автомобиль, он долго шагал по липовой аллее, вдыхая только ему ощутимый аромат и унося его с собой на весь рабочий день. Конечно, я утренний, думал он и улыбался.
Стоило автомобилю вывернуть с переулка и въехать на главную дорогу, как он тут же попал в пробку. Утреннюю. Егор достал из рабочей сумки томик зарубежной классики, устроился удобнее и погрузился в чтение, поглядывая на дорогу. Читать ему никогда не надоест, и утреннее чтение было особенным. Сентябрьский свет мягко падал на белоснежные листы издания, делая чернила маслянистыми, бегущими по строке, торопящимися под его прожорливым взглядом. Егор пропадал. Будто стоял у края пропасти, последний раз окидывал взглядом мир и прыгал… Он не погружался медленно и томительно, не летел вниз, цепляясь за препятствия, а сразу же бился головой о пучину.
Продолжается все до тех пор, пока задние сигнальные фары впередистоящего автомобиля не подадут знака – поток двинулся с мертвой точки.
Он никогда не парковался у парадного крыльца университета, а оставлял машину в крохотном закоулке, прямо позади университетских общежитий. «Закоулок Егоровский» стал весьма известной достопримечательностью среди преподавателей, шутивших над Егором, который никогда не изменял своим правилам. В любую погоду он упорно шел по узкому тротуару, рассеченному временем паутиной трещинок. По этому тротуару Егор первый раз прошел на свое самое первое занятие в качестве студента-первокурсника и больше не сворачивал с пути. Порой он и сам смеялся над собой, но ничего изменить не желал. И как можно избавиться от столь чудесных, пусть и ежедневных, мгновений? Одно мгновение – один шаг, а их от закоулка до крыльца университета ровно тысяча. Егор считал. Целая тысяча прекрасных мгновений, которых не замечали глупые по молодости, но такие им любимые, его студенты, впопыхах бегущие с пар в общежитие. Сколько раз он пытался тащить с собой по тротуару девчонок и мальчишек, намеренно замедлял шаг, и тем приходилось уныло следовать за своим преподавателем, переглядываясь и считая минуты, когда Егор Андреевич наконец-то свернет в «Закоулок Егоровский». Егор шел чуть впереди, как главарь, и говорил, говорил, говорил. Ему нестерпимо хотелось поделиться с ребятами. «Осенью, – об этом периоде он говорил с особой теплотой, – здесь невозможно не прогуляться! Еще бы!» Ведь вдоль дорожки тянулись цветочные клумбы, источающие его любимый медовый аромат. Маленькие, совсем простенькие цветочки, которые Егор называл «кашкой» за внешнее сходство с крупой: утром и днем цветы молчали, а с наступлением сумерек болтали без умолку, наполняя улицу сладостью. Егор не мог надышаться и начинал думать, а может, я все-таки вечерний? «А зимой еще чудесней!» – продолжал он. В зимние месяцы он заметил за собой одну странность: возвращаясь вечерами по тротуарчику, разглядывает чужие окна. Представляет, как за обледеневшими стеклами кипит жизнь, а он здесь, снаружи, прячущий нос в шерстяной шарф и прижимающий руки покрепче к телу, чтобы согреться. И ожидание тепла, и дома делали его вечернюю прогулку упоительной, потому что, усевшись сразу же в машину, он бы уже навсегда растратил тысячу мгновений.
– Ну а весной? Весной тут лужи стоят, к общаге хоть на лодке плыви, – ворчали студенты.
– Вы что! – специально округляя глаза, вскрикивал Егор. – Весной цветут яблони! А летом…
– А летом мы не учимся. – И студенты заворачивали к общежитию, весело, на прощание, размахивая Егору руками.
Он улыбался и качал головой. Вот же глупые! Однако однажды после вечерних занятий он засиделся в машине в своем закутке и невольно стал свидетелем событий, на которые так спешат его студенты после пар. Скромные и молчаливые на занятиях, они разбивались на парочки и стеснительно, будто спрашивая разрешения, шагали по его заветному тротуару, останавливаясь, чтобы поцеловаться и взяться за руки. Егор усмехнулся – у ребят любовь, а он им про яблони в цвету. И на следующий же день пораньше отпустил группу с занятий – пусть у них будет чуть больше времени на поцелуи, решил он.
Егор почти добрался до университетского крыльца, как его кто-то окликнул. Он обернулся, и мальчишка остановился в метре от него, запыхавшийся и приглаживающий взъерошенные волосы.
– Я за вами от переулка бегу… – он откашлялся и продолжил: – Здрасьте, Егор Андреевич!
Егор успел только рот открыть, а парень уже сунул ему в руку маленький бумажный сверток, при этом оглядываясь по сторонам. Осторожно развернул листок и пробежал глазами по написанным от руки – явно мальчишеской – строчкам. Пока он читал, парень старался не смотреть на него, а глядел куда-то вдаль, изображая вид занятой и серьезный, и только разливающаяся краска по лицу выдавала его смущение.
Читать дальше