Тоня Третьякова - Мой друг девочка

– Думаю, отметим очень экономно, сходим вдвоем куда-нибудь, – промямлила я.

– Да я вообще об этом не думал, – брякнул муж, входя в кухню. – Не такой уж и юбилей.

– Пять лет – не юбилей? – мы со свекровью хором схватились за сердце.

Все-таки женщины гораздо лучше разбираются в памятных датах. Вот как можно целые пять лет брака считать пустяком, не достойным хотя бы мемориальной доски? Очень хотелось немножко обидеться, но я вспомнила советы Марины и проявила свои лучшие положительные качества: поинтересовалась желанием собеседника.

– А как бы ты хотел отметить? – лирическим голосом спросила я.

Хотела спросить сексуальным, но вовремя вспомнила про свекровь. Она до сих пор считает, что ее сын не очень-то интересуется сексом, а наш ребенок – результат непорочного зачатия.

– Э-э-э… – ответил муж, допивая молоко. – Может, вы с Мариной в кафешке посидите?

Меня такой вариант очень устраивал, но все-таки, мне кажется, не очень правильно праздновать юбилей семейной жизни без половины участников этой самой семьи. С другой стороны, моя счастливая семейная жизнь во многом профессиональная заслуга Марины. Правда, когда я ей об этом сообщаю, она очень сердится: «Нет-нет, не профессиональная! Я с тобой не специалист, а просто человек!» Так что, наверно, не стоит говорить ей о том, что мы будем отмечать юбилей. Просто обычная, рядовая встреча. Поговорим про космос и будущее, создадим пару миров – и домой. Решено!

Я ретировалась с кухни под предлогом одевания Майки. Это не такое уж простое дело. Дочь больше всего любит с визгами носиться по квартире и вырываться, не давая надевать что-либо правильно. Это у нее называется «игра в одевание». Сегодня мне повезло: я ловко поймала дочь за руку и с воплем «чур, не игра, чур не игра!» зажала между колен. Пока пойманный ребенок возился в свитере, я скроила самую страшную рожу и проскрипела:

– Кто тут мешает Бабе-яге одеваться?

Майя мгновенно всунула руки в рукава и, подтянув колготки, заявила:

– Я – Баба-яга, я!

Мы с дочерью очень любим ролевые игры. Майя вообще играет во всех подряд. Особой популярностью пользуется «сибирская бабушка» (моя мама) и кто-нибудь страшный (эти персонажи меняются в зависимости от прочитанных книг и просмотренных мультфильмов) – Волк, Баба-яга, Чудовище.

Для дочери в «ролевушке», видимо, важно наличие диалога. Речевые характеристики, например, особо не меняются. Ребенку нравится наблюдать яркую эмоциональную реакцию, которая в «разговоре по ролям» проявляется особенно отчетливо. Я зрелищно пугаюсь Волка и Чудовища, а с Бабой-ягой пытаюсь вести душеспасительные беседы на тему «Давай будем дружить и добреть». «Сибирская бабушка» – персонаж в высшей степени загадочный. Он предполагает реквизит – мобильный телефон в руке, но рисунок роли неясен. Так что когда Майка заявляет о том, что она «баба Оля», я тут же пытаюсь под эту лавочку разрешить дисциплинарные вопросы типа «бабушка не плюется на пол, она умеет пользоваться платочком», «бабушка Оля всегда отлично сама надевает колготки».

Мама рассказывала, что в детстве я тоже обожала играть в каких-нибудь конкретных людей. Особой любовью пользовались у меня почему-то Окуджава и Высоцкий. Причем мама всегда была Окуджавой, а я Высоцким – видимо, этот бард казался мне более весомой фигурой. Мама тоже беззастенчиво пользовалась детским воображением. Частенько можно было услышать следующие диалоги:

– Владимир Семенович, давайте мыть ручки, кушать и на горшок.

– Ага, Булат Шалвович, – и я послушно шла в ванную.

Помнится, мама рассказывала, как чуть не поссорилась из-за этих «ролевушек» с двоюродной тетей. Глядя, как я что-то бормочу в углу, держа в каждой руке по кукле, тетя Аля заметила: «Моя знакомая девочка Настя в свои шесть лет уже всем игрушкам по три платья сшила, а Лена все только играет». На что моя мама с достоинством ответила: «Что ж, Настя станет портнихой, а Лена – режиссером». Надо честно признаться: режиссера из меня так и не вышло. Тем не менее по вопросам понимания ближнего со мной советуются муж, друзья и некоторые коллеги.

Кстати, о коллегах. Надо не забыть купить цветы на похороны бывшего редактора. Я, правда, ее уже не застала, но не оставаться же в стороне, когда вся редакция собирает поминальный букет.

– Майя-а-а, где моя любимая внучка?

Клавдия Анатольевна очень семейный человек. Она обожает внучку и всегда относится к ней как к равной: они любят наряжаться, вместе ходят на шопинг и совершенно одинаково обижаются друг на друга. А вот с мужем – Семеном Филипповичем – свекровь общается совершенно не на равных. Может быть, дело в том, что тот бывший музейщик и живет немножко в прошлом. А Клавдия Анатольевна, как учитель молодежи, – в будущем. И они не совпадают по времени.